– Заметьте-
– Что? – хором спросили Шант и Пиро.
– Что мы не знаем, будет ли на самом деле свадьба, мы только подозреваем.
– Возможно вы правы, – сказал Шант. – Тем не менее скорее всего это связано с чем-то неприятным, иначе они бы сказали ей, что это все значит. Ну, Пиро, а вы как думаете?
– Я полностью согласен с Шантом.
– А я, – сказала Зивра, которая, казалось, не знает что ей делать: смеяться или плакать, – очень опасаюсь, что должна присоединиться к мнению Льючин. Мы не можем действовать, основываясь только на подозрениях. Помимо всего прочего, если это замужество, возможно это мне понравится.
– Вы так думаете? – с сомнением в голосе спросил Пиро.
– Да, но-
– Все это не имеет значения, – твердо сказал Льючин. – Мы не будет отвозить ее.
– И тем не менее-, – начал Шант.
– Так как, – продолжала Льючин, – наш друг напишет нам, и вскоре мы будем знать, а тогда-
– Ну, – сказал Пиро, – и тогда?
– Тогда мы сделаем то, что должны сделать.
Она сказала это холодно и без всякого выражения. Остальные поглядели друг на друга и торжественно кивнули.
На остальные события этого дня была, как казалось, накинута вуаль и всех охватило необъяснимое чувство того, что что-то закончилось. Никто не говорил, что Общество, фактически, распущено; тем не менее все, каждый по своему, чувствовали это. Они пили, но немного, как если бы не хотели, чтобы вино замутило воспоминания об этом дне, и они говорили, даже Пиро и Шант, негромко и спокойно, впоминали прошлые приключения, делились планами, надеждами и мечтами на будущее, до тех пор, пока не настала ночь.
В какой-то момент Пиро, как если бы говоря самому себе, хотя его слова были обращены к Зивре, сказал, – Не думаете ли вы, что сможете наконец узнать хоть что-то о вашем происхождении? – Потом, сообразив, что высказал вслух свои мысли, замолчал и держался очень тихо, с извинением на губах за то, что коснулся предмета о котором они никогда не говорили.
Тем не менее Зивра только кивнула, как если бы ей задали самый естественный вопрос в мире, и сказала, – Мне самой это тоже пришло в голову. Возможно да, но возможно и нет.
За многие годы они ни разу не касались этой темы, и теперь, когда она возникла, никто не знал, что сказать, пока Льючин не спросила, – Вам тяжело жить, не зная своего происхождения?
Зивра нахмурилась и сказала, – Вы хотите знать, не мешает ли это мне?
– Да, – сказала Льючин, – если вас не затруднит сказать мне.
– Хорошо, я отвечу на ваш вопрос.
– И?
– Нет, по какой-то причине не мешает. Более того, мне всегда казалось, что есть-
– Да? – сказал Шант, – что есть?
– Что есть причина, из-за которой имена моих родителей, обстоятельства рождения – и даже Дом – скрывают от меня. Я всегда знала, или мне кажется, что знала, что я все узнаю в нужное время.
– О, – сказал Пиро, – быть может оно настало, это нужное время?
– Возможно.
– И, – добавила Льючин, – вы никогда не спрашивали ваших опекунов?
– Никогда, – ответила она.
– Но, – вмешался Шант, – вы расскажите нам, когда узнаете? Вы же знаете, что нам интересно все, происходящее с членами Общества.
– Да, я прекрасно понимаю это, и клянусь, что расскажу вам все, что смогу.
– Это все, что мы могли спросить, – сказала Льючин, бросая на Шанта взгляд, чтобы быть уверенной в том, что он понял, кому адресованы ее слова.
После чего разговор перешел на другие темы, и продолжался до тех пор, пока Зивра не заявила, что она должна идти, так как весь следующий день она будет занята подготовкой к отъезду, который назначен на самое раннее время, да и к тому же уже очень поздно.