– Поговорим о Чуме, – предложил Шант.
– Я бы не хотела, – с гримасой на лице сказал Зивра.
– Отказываясь говорить о ней, – резко сказал Шант, – мы не заставим ее исчезнуть, точно так же, как отказ говорить о морских мародерах и восточных разбойниках никак не помешает их появлению.
– И поэтому? – сказала Зивра.
– Поэтому я предлагаю поговорить о чуме.
– Хорошо, – сказал Пиро, – тогда давайте поговорим об этом, тоже.
– Я слышал о замечательном профилактическом средстве.
– А, так оно у вас есть? – спросил Пиро, садясь на свое место и принимая вид человека, готового выслушать что-то интересное или смешное, но еще не уверенного, что это будет.
– Да, действительно, – сказал Шант. – И я разделю его с вами, если вам понравится.
– Ну, расскажите о нем, – сказал Пиро.
– Вот он: Первый симптом Чумы состоит в том, что человек начинает чувствовать себя усталым, разве не так? В результате жертва спит слишком много. Потом следуют красные точки на лице, сухость во рту, нехватка воздуха, жар, бред и потом либо жар прекращается, либо неизбежная смерть.
– Да, это правда, – сказал Пиро. – И?
– Вы согласны с тем, что эти симптомы следуют именно в этом порядке?
– Да, согласен.
– И вот, если бы нам удалось остановить болезнь на ранней стадии, она никогда не перешла бы в самые последние?
– Это в высшей степени логично.
– И мне удалось найти растение, которое, если его жевать, мешает заснуть.
– И вы верите-
– Да, но мы согласились, что если мы предотвратим первые симптомы –
– Тогда бедняга будет бодрствовать до тех пор, пока недостаток сна не сделает его полным идиотом.
– Ну, и что с того?
– Лично я, – заявил Пиро, – скорее предпочту умереть, чем лишиться рассудка.
– Па! Мозговую лихорадку можно вылечить. Смерть нет.
– Вы же не имеете в виду, что предпочитаете безумие смерти.
– Вы же не имеете в виду, что предпочитаете смерть безумию.
– Абсурд!
– Невозможно!
– Они, – спокойно заметила Зивра Льючин, – начали все с начала.
– Я думаю также как вы, – согласилась Зивра. – И очень быстро.
– Не должны ли мы что-нибудь сделать?
– Да, возможно должны.
– И у вас есть идея?
– Да, есть.
– И она?
– Я считаю, – сказала Льючин, – что мы должны налить еще вина в наши стаканы, так как ваш пуст, и мой не лучше.
– Восхитительная идея, – сказала Зивра и налила. Тем временем Шант и Пиро орали уже изо всех сил и начали стучать по столу, чтобы подчеркнуть некоторые места своей дискуссии. Через несколько минут Зивра и Льючин, обменявшись взглядами, решили, что разговор можно остановить без риска потерять для мира какие-нибудь новые важные знания.
– Джентельмены, – сказала Зивра негромким голосом, который, однако, каким-то образом заглушил голоса спорщиков. – Я прошу вас на мгновение остановиться.
Они остановились, взглянули на Льючин и на Цивру, потом друг на друга, после чего на их лицах появилось сконфуженное выражение. – Да? – сказал Пиро.
– Я должна кое-что сказать вам, – объявила Зивра. Как всегда, она произнесла эти слова без всякого выражения; на самом деле она обычно говорила тем же тоном, в котором только что высказалась, и то, что кофе обжарено, измолото, созрело и можно заваривать (так как она действительно была таким знатоком в этом искусстве, каких очень редко можно было встретить после Катастрофы), тем не менее каким-то не поддающимся объяснению образом все сразу поняли, что Зивра собирается сказать что-то исключительно важное; поэтому никто ничего не сказал, но все все ждали от нее продолжения, которое и последовало в ее обычной изящной манере – Мои опекуны сообщили мне, что я обязана на какое-то время уехать по очень важному делу.
– Как, уехать? – поразился Пиро.