Шант прибрел новый меч, получше, а Свиную Кочергу повесил на цепях на стене гостиной своего дома в Адриланке, в котором он впоследствии жил вместе с Льючин. Так что именно здесь, в маленькой но уютной гостиной фамильного дома Шанта в Адриланке, Общество в последний раз встретилось со Свиной Кочергой – за которую, соглано обычаю, они торжественно провозглашали первый тост – и которая висела на стене над ними.
После поднятия тоста все уселись и начался общий разговор, как это чаще всего и происходило раньше. – Ну, – сказал Шант, – может ли кто-нибудь из вас сообщить что-нибудь такое, что касается всего Общества? То есть случилось ли с кем-нибудь из членов Общества что-нибудь интересное с тех пор, как мы собирались в последний раз? Я, со своей стороны, могу сказать, что прошлая неделя была достаточно приятной, но не случилось ничего такого, о чем стоило бы рассказать. – На самом деле очень и очень редко с кем-нибудь из них что-то «случалось», тем не менее любое, самое маленькое событие служило эффективной затравкой к началу разговора, который являлся хлебом и мясом встреч Общества.
В этом случае Зивра задвигалась на своем стуле, как если бы хотела что-то сказать, но промолчала. Льючин заметила ее движение, но решила, что, если Зивра препочитает подождать и не высказывать сразу свои новости, то она, Льючин, должна уважать ее выбор. Пиро, со своей стороны, сказал, – Я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение, но могу сообщить Обществу, что прибыл гонец и привел все наше поместье в волнение.
– Как, в волнение? – спросила Льючин.
– Да, именно, в волнение, хотя и не слишком сильное.
– А что такое в точности, – поинтересовался Шант, – не слишком сильное волнение? Как вы знаете, я всегда хочу знать точное значение всех вещей.
– Я опишу вам его самым лучщим способом, каким только смогу, – ответил Пиро.
– С нетерпением жду вашего описания, – сказал Шант.
– Вот оно: Гонец прибыл четыре дня назад, то есть через день после нашей последней встречи.
– Ну и? – спросила Льючин. – Откуда он прибыл?
– Этого я не могу сказать, только-
– Да?
– Он был Теклой, и носил ливрею Дома Дракона.
– Я этом нет ничего особенного, – заметил Шант. – Драконлорды часто посылают своих крестьян с разными поручениями, и, совершенно естественно, что в таких случаях те надевают ливрею драконов.
– О, согласен, ничего особенного в этом нет. Вот только-
– Ну?
– Его послание.
– О чем оно?
– Уверяю вас, что знаю об этом меньше всего на свете.
– Как, – удивилась Зивра, – вы не знаете?
– Ничего, клянусь честью.
– И? – сказал Шант.
– Вот все, что я знаю: Какое-то время гонец говорил с Графом, моим отцом, и с Графиней, моей матерью, а потом уехал, и после этого-
– Ну же, – сказал Шант, – После того, как он уехал?
– В поведении Графа и Графини появились безошибочные признаки волнения.
– И все-таки, – сказала Льючин, – они не сообщили о причинах своего волнения?
– Точно. Более того, они не только ничего не сказали, но и вообще сделали попытку скрыть его.
– Клянусь лошадью! – сказал Шант. – Вот это уже загадка.
– И мне так показалось, дорогой друг, – сказал Пиро.
– Но, – заговорила Зивра, – вы нашли какое-нибудь объяснение?
– Нет, я не сумел догадаться, – ответил Пиро. – Только-
– Да? – сказала Льючин.
– Я собираюсь попытаться найти его.
– То есть вы еще не сделали этого?
– Я пытался, но не преуспел.
– Ну, – сказала Зивра про себя, – похоже эти дни переполнены загадками.
– Я, – сказал Пиро, – непременно сообщу Обшеству, когда узнаю хоть что-нибудь.
– И вы будете совершенно правы, когда сделаете это, – сказал Шант.
– Возможно речь идет об угрозе вторжения Островитян, а может быть пришла новость, что бродячие банды людей с Востока забрались слишком далеко. Но, возможно, это новости о местных бандитах или даже об еще одной эпидемии Чумы.