Мчались весело, вопя от восторга. Холодный, пахнущий снегом ветер бил в лица, сбивая с дыхания, ярко светило с безоблачного неба начинающее заходить солнце.
Но счастье юных гонщиков продолжалось недолго — миновав очередной поворот, мотоцикл едва не столкнулся лоб в лоб с ползущим вверх по серпантину черным джипом. Ри и Шашию спасла от неминуемой гибели именно черепашья скорость встречной машины — в последний миг Шашия успел развернуть руль и резко затормозить на краю пропасти.
В следующий миг все четыре дверцы джипа распахнулись, и из его салона полезли воины в защитного цвета форме спецназа. Узнавшие Ивжи, мэсса Кара, Мая и Юли альфочки вжали головы в плечи. Ой, и попадет теперь, ведь папА Шашии ясно дал понять — не одобряет, когда сын раскатывает по горам, да еще и без шлема, вместо того, чтобы корпеть над учебниками.
Бежать, бросив мотоцикл, не имело смысла — тренированные омеги догонят с легкостью, и Ри с Шашией остались на месте, глядя на приближающихся вожаков круглыми от страха глазами. Подскочивший первым Юли стащил обоих альфочек на асфальт за шкирки, предварительно хорошенько встряхнув их в воздухе.
— Ушки не трогай, дядя! — пискнул Ри, прикрывая ладошками уши и зажмуриваясь. — Не надо!
Дядя Юли считал иначе, тряханул племянника повторно и, небрежно скинув прочь его руку, крепко ухватил за ухо. Рядом с Ри заскулил от боли Шашия — того трепал папА, тоже за ухо.
— Пороть! — в голос орал временно потерявший соображение Ивжи. — Шкуру спущу ремнем на лоскуты! Безмозглый щенок! Вы же могли убиться!
Единственным утешением для провинившихся дурачков было то, что ремнями их отхлестали через неснятые джинсы. Полосы на бедрах останутся, но хоть не до крови.
— Дома повторю по голой жопе! — бешено рыкнул мэсс Кар, заталкивая воющего, размазывающего по щекам горючие слезы мужа в джип, на заднее сиденье, к уже сидящему там, отчаянно всхлипывающему Шашии. Ивжи ремнями закрепил, с помощью Мая, свой взятый сыном без спроса мотоцикл на крыше джипа, и поехали обратно на базу.
К порке, вестимо. Спастись от неизбежного наказания лично Ри возможности не видел. Лучше бы скучал один в квартире и облизывал, тренируясь, бананы. Эх.
Интересно, а есть ли шанс заслужить у мэсса Кара прощение через старательно исполненный минет? Или фокус не прокатит? Да и как? С порога пасть в ноги и потребовать, вцепляясь в ширинку омеге — дай, любимый, пососать палочку, хочу — подыхаю? Не поверит мэсс Кар в искренность внезапно вспыхнувшей страсти обычно скромного супруга, разозлится еще пуще. Но попытка — не пытка, а риск — дело благородное… Порка же по голой заднице — ужас.
Мэсс Кар под локоть заволок слабо упирающегося, ревущего в тридцать три ручья Ри в квартиру, с размаху впечатал спиной в стену, захлопывая дверь ногой, и впился в обветренные на морозце, кровоточащие из мелких трещинок, соленые от слез губы альфочки горячечным поцелуем. У Ри от неожиданности перехватило дыхалку, и он забился, не понимая происходящего, завыл в рот мужа звериным, паническим воем.
И мэсс Кар вдруг отпрянул назад, на короткий миг разрывая и вновь возобновляя контакт тел. Теперь омега не целовал, только смотрел, не отрываясь, буквально обласкивал лицо подростка взглядом, полным безграничного обожания и огромной тревоги.
— Ри, — проговорил тихо, хрипя горлом. — Малыш-кактусенок, мой цветочек сердца, ты вообще понимаешь, что натворил? Ну нельзя так пугать — я чуть щенков не скинул, когда увидел, кого мы едва не сбили… — в голосе вожака отчетливо прозвучали укор и безграничное, с трудом сдерживаемое страдание.
И Ри откликнулся на муку любимого — перестал вырываться и прильнул в ответ побитым щенком, больше не боясь скорой, неизбежной порки — ибо заслужил.
— Прости, любимый, — прошептал он, шмыгнув текущим носом. — Я… мы не хотели… Это вышло случайно… Может, тебе раздеться и лечь? Я обед разогрею…
Мэсс Кар мотнул головой, мол, спасибо, не голоден, и недоуменно заморгал — более не удерживаемый у стены Ри мягко опустился перед ним на колени и потянулся, неумело и неловко, к ремню мужа, завозился, пытаясь из непривычного положения расстегнуть пряжку. Не понявший, что собирается сделать подросток, омега перехватил его руки за запястья.
— Угомонись! — прикрикнул. — Не стану я тебя пороть, глупый! Хватит унижаться, получил там, на дороге, достаточно!
Объяснять намерения у измотанного переживаниями Ри не хватило сил, и альфочка бескостной кучкой осел на ковер, опять расплакавшись. Ему так хотелось сейчас поблагодарить любимого — за ласку, за доброту и понимание… Наверное, не получится.
Омега опустился рядом и обнял всхлипывающую пару.
— Запомни раз и навсегда, кактусенок, — попросил вожак с рваным вздохом, сплетая свои дрожащие ледяные пальцы с не менее замерзшими, прыгающими пальцами Ри в крепкий замок. — Ты мне дороже всех богатств на свете. Побереги и себя, и меня, пожалуйста. Если ты погибнешь, мне солнце не встанет. Понимаешь?
Следующий поцелуй начал именно альфочка — придвинулся вплотную и коснулся губами твердых губ воина. Омега и его истинный целовались жадно, пили друг друга, словно умираюшие от жажды, потрявшиеся в пустыне — воду в оазисе, и захлебывались вспыхнувшим взаимным желанием, одновременно частично избавляясь от мешающей полному слиянию одежды. В какой-то момент Кар оказался со спущенными до щиколоток брюками, но в ботинках, лежащим на спине с широко разведенными в стороны коленями, расстегнутая, лишившаяся половины пуговиц рубашка омеги была распахнута, джинсы Ри пропали, а его свитер вместе с футболкой задрались к подмышкам.
— Еще, — сипел вожак, ерзая мокрой от выделившейся смазки задницей по полу и содрогаясь от быстрых, нежащих прикосновений порхающего по члену, обрисовывающего венки ствола язычка Ри. — Еще, о-о-о, еще-е, малыш… До чего хорошо…
Пальцы начитавшегося пособий по сексу, насмотревшегося соответствующих учебных картинок подростка, уже три, не дремали, нашли внутри омеги заветный бугорок простаты с третьей или четвертой попытки, их каждое, теперь выверенное, прикосновение заставляло Кара вскрикивать и в прострации мотать по ковру растрепанной головой. Глаза вожака закатывались под веки, взгляд был мутный и рассредоточенный, плавал, и поймать его Ри из неудобной коленно-локтевой позы, носом в пах мужа, не удавалось.
Конечно, подобный разврат продолжаться долго не мог, и перевозбудившийся подросток неожиданно для себя взорвался, выгнув спину горбом на волне накатившего оргазма. Его полный наслаждения вопль и созданная горлом вибрация сорвали в оргазм и Кара, и омега заколотился сладкими конвульсиями, окончательно теряя связь с реальностью.
Вот и помирились, кажется. Ри оставалась самая ерунда: показать мужу атлас и объяснить происхождение новых умений. В том, что мэссу Кару понравилось, альфочка не сомневался абсолютно — такого безбашенного соития, до воя и мольб, у них не было со времен гона.
Затянувшийся благодарный поцелуй продолжающих валяться на ковре супругов прервал звонок в дверь.
— Ой, — тоненько тявкнул Ри, дергаясь открыть, но мэсс Кар поймал альфочку за запястье и вернул обратно.
— Куда, кактусенок? — хихикнул, подавая подростку его смятые в ком джинсы. — Ты же полуголый! Ну, и я… Хоть трусы наденем, неприлично гостей встречать, тряся хозяйством! Пять минут! — крикнул через дверь, вскакивая и натягивая спущенные к щиколоткам брюки вместе с бельем.
Рядом заполошенно прыгал на одной ноге Ри, пытайсь второй попасть в штанину. Уже застегнувший ширинку мэсс Кар придержал супруга подмышку, помогая обрести равновесие и не грохнуться из позы «аист».
За дверью обнаружился запыхавшийся, потный Ака, стоял, понурившись; глаза у альфы были мокрые, веки припухли и покраснели.
— У нас беда, господин, — сказал, слегка задыхаясь, едва Кар отпер, прямо с порога. — Ивжи вызвал на поединок крови мэсс Бра Амай, требует себе в гарем Шашию. А Шашия просватанный за истинного, господин его отдать отказался… В общем… — и Ака подавленно замолчал, ломая пальцы.