Коща охранник нагнулся к окошку, улыбаясь девице, Шеридан решил, что они напоминают парочку с рекламы сигарет на задней обложке журнала: «Вдохни аромат „Салема“. Он тут обмирает со страху, а они себе болтают — а что ты делаешь после работы, а давай сходим выпьем в это новое местечко, в общем, ла-ла-ла. Теперь и она уставилась в его сторону. Совсем хорошо. Шеридан внезапно решился рискнуть. У ребенка уже грудь ходит ходуном, а когда он заревет в полный голос, кто-нибудь обратит на него внимание. Шеридан не любил действовать, когда охранник находился ближе чем в тридцати метрах, но если он в ближайшие двадцать четыре часа не покроет долг у мистера Реджи, ему нанесут визит двое здоровенных парней и проведут сеанс хирургии, добавив несколько новых сгибов на руках. Он направился к малышу — крупный мужчина в обычной рубашке и брюках цвета хаки, мужчина с простым широким лицом, которое на первый взгляд казалось добродушным. Он нагнулся к мальчику, уперев руки выше колен, и мальчик повернул бледное, перепуганное личико к Шеридану. Глаза у него были зеленые, как изумруды; омывавшие их слезы только подчеркивали цвет.. — Ты отстал от папы, сынок? — спросил Шеридан.
— Папся, — произнес малыш, утирая слезы. — Я… я не могу найти Пансю!!! Теперь он и вправду зарыдал, и входящая в магазин женщина бросила на них настороженный взгляд.
— Все в порядке, — сказал ей Шеридан, и она прошла в дверь. Шеридан ободряюще обнял ребенка за плечи и слегка подголкнул вправо — в сторону фургона. Потом оглянулся. Охранник теперь чуть ли не упирался носом в лицо девицы в окошке. Похоже, девице сегодня действительно достанется «Лаки». Шеридан облегченно вздохнул. В этом месте можно грабить банк при всем честном народе, а охранник ничего не заметит. Похоже было, что дело выгорит.
— Хочу к Папсе! — рыдал мальчик.
— Конечно, конечно, — успокаивал его Шеридан. — Мы идем его искать. Не беспокойся. Он еще немного продвинулся вправо. Мальчик взглянул на него с внезапной надеждой:
— Вы его найдете? Да, мистер?
— Разумеется, — Шеридан одарил его сердечной улыбкой. — Находить потерянных Папсей… это у меня вроде как специальность такая.
— Да? — Ребенок попытался улыбнуться, хотя слезы у него еще текли.
— Ясное дело, — подтвердил Шеридан, опять оглядываясь, чтобы убедиться, что охранник (которого он теперь почти не видел и который вряд ли сможет заметить Шеридана с мальчиком, если даже поднимет голову) все еще увлечен беседой. Он не ошибся. — Как одет твой Папся, сынок?
— Он был в костюме, — сказал малыш. — Он почти всегда ходит в костюме. Я только раз видел его в джинсах. — Он говорил так, будто Шеридану известны все эти подробности насчет Папси.
— Спорю, костюм черный, — предположил Шеридан. У мальчика загорелись глаза:
— Вы его видели! Где? Он резко рванулся к двери, забыв про слезы, и Шеридан едва удержался, чтобы не схватить бледного маленького чертенка. Так не годится. Нельзя устраивать сцен. Нельзя делать ничего, что запало бы в память посторонним. Надо усадить его в фургон. Там все стекла затемнены, кроме ветрового; внутри ничего разглядеть нельзя, если не прилепиться носом к окошку. Прежде всего усадить его в фургон. Он легонько взял малыша за руку:
— Я не там его видел. Я его видел во-он где. Он указал на громадную стоянку с бесконечными рядами машин. В дальнем конце ее был широкий въезд, а за ним виднелись двойные желтые арки «Макдональдса».
— С чего бы Папсе идти туда? — спросил мальчик, как будто то ли Шеридан, то ли Папся, то ли оба сразу спятили.
— Не знаю, — развел руками Шеридан. Мозг у него работал быстро, выщелкивая мысли, словно курьерский поезд, — как всегда, когда надо было либо довести дело до конца, либо осторожно смыться. Папся. Не папа, не папочка, а Папся. Мальчик особо это подчеркивал. Может, Папся — это дедушка, решил Шеридан.
