— Разумеется, вместе с моими старшими офицерами мы постараемся разработать план военной акции, однако вам следует знать, что в этом случае будет пролито много крови, и в реализации плана должны принять участие все, — сказал Кард.
— Очевидно, прорыв, — заметил Торвис.
— Да. — Кард с трудом улыбнулся. — Сосредоточим свои силы на том участке, где висминцы слабее. Вот почему нам следует уничтожить башню, которую они сейчас строят. До тех пор пока не откроются ворота, наши действия должны оставаться для них тайной. Я предоставляю решение данного вопроса вам. Однако существует одна проблема, требующая нашего немедленного внимания. Возможно, она повлияет на настроение тех, кто сейчас находится за стенами университета.
— Они должны быть счастливы, что выжили, — заявила Селдейн.
— Не сомневаюсь, — согласился Кард. — Но у большинства за стенами университета остались родные и друзья, кто-то погиб, кто-то бежал, а некоторые попали в плен к врагу. Чуть раньше Сенедай сказал, что намерен прибегнуть к мерам, которые заставят нас сдаться и снять «Саван демона».
Он уже потерял достаточно людей, чтобы сообразить, что через заклинание им не пройти. Мне совсем не хочется произносить вслух то, что он имел в виду. Я задам вам вопрос: если бы вы вынуждали нас убрать «Саван демона» и сдаться и в вашем распоряжении находилось несколько тысяч пленных, что бы вы сделали, чтобы оказать на нас давление?
Возвращение Септерна через разрыв вызвало ярость у Ша-Каана, но исключительность происходящего одновременно наполняла его радостью. Септерн был не слишком высоким человеком, чуть больше пяти с половиной футов по балийским меркам. Ша-Каан же, несмотря на свою молодость, достигал восьмидесяти пяти футов от носа до кончика хвоста. С тех пор он вырос еще больше — до ста двадцати футов и был одним из самых крупных драконов, способных подняться в воздух. Что еще важнее, ему удалось сохранить свою ловкость, и летал он почти так же быстро, как и прежде.
Септерн вывалился из ворот, отряхнул грязь с одежды, сразу же увидел Ша-Каана и принялся поносить его и всех его сородичей. Вестар за такое поведение мгновенно поплатился бы жизнью или был бы изгнан. Произнося свою гневную речь, Септерн указывал себе за спину.
— Почему бы тебе не посмотреть, что сотворил твой любимый — как ты его называешь — Род, кажется?.. Вы уничтожили прекрасную мирную цивилизацию. Кто дал вам право решать, жить или умереть людям в другом измерении? Как вы осмелились? Впрочем, благодаря мне ни один из твоих ублюдочных кровожадных сородичей больше не увидит Измерения Летунов. Я молю богов о том, чтобы их осталось достаточно, дабы восстановилось разрушенное.
Вы не Правители мира, вы всего лишь господствуете в своем измерении. А то, что вы уничтожаете все на своем пути, делает вас бессмысленными животными — и не более того. Какая вам польза от смерти ни в чем не повинных людей? Ну? Лишился дара речи, что ли?
Септерн стоял так близко от Ша-Каана, что почти касался его носа. Дракон лежал на земле, удобно устроив голову на куче листьев и сложив крылья вдоль тела. Он с трудом подавил в себе желание покарать наглого человека — тот может оказаться полезным для выживания и процветания Рода.
Из темных клубящихся глубин ворот в другое измерение, находящихся за спиной Септерна, вылетели четыре Каана, оставшихся в живых после сражения со Скарами. Их победные крики огласили разоренные земли Кеола.
Ша-Каан помнил разговор, который последовал за их появлением, словно он произошел вчера.
Он дождался, когда Кааны улетят, оглядел небо, принюхался к воздуху, пытаясь уловить запах Скаров, и лишь после этого обратился к Септерну:
— Я скажу тебе три вещи.