Я уже начал задыхаться, когда услышал звук, похожий на автоматную очередь. Потом что-то глухо и неприятно ухнуло. Походило на взрыв гранаты. Курт за спиной чертыхнулся. Мы замедлили шаг и, тяжело дыша, приготовились к бою. Когда до очередного поворота оставалось метра четыре, за ним раздался очередной взрыв. В стену перед нами полетели куски породы и песка, а вместе с ними в туннель влетело что-то большое и живое. Мы отпрянули, прижавшись к стене. Вкатившееся нечто оказалось двухметровым вражеским бойцом, затянутым в черный комбинезон. Лицо было прикрыто плотной маской с узкими прорезями для глаз. Вскочив на ноги, боец открыл по нам огонь из автомата. С двух стволов мы с Грубером открыли ответную стрельбу. Воздух стал плотным от смеси пороховых газов и выбиваемой пулями каменной крошки. Только когда мы расстреляли по магазину, противник рухнул на колени, а потом медленно завалился на бок. К запаху пороха добавился резкий запах крови.
– Бронированный он, что ли? – буркнул Грубер, спешно меняя магазин.
Об стену над распростертым трупом ударилась граната.
– Граната! – заорал я.
Мы бросились на пол. Взрыв заложил уши, по спине застучали камни. Не теряя времени, я вскочил и, снова прижавшись к стене, дернул из кобуры «вальтер». Автомат был уже пуст. Как я и думал, граната стала увертюрой к очередной атаке. Еще один рослый боец в черном, гибкий и верткий, как пантера, выскочил из-за угла, стреляя на ходу одновременно из двух пистолетов.
– Бей по глазам! – заорал я, одновременно открывая огонь по «пантере».
Высекая искры, наши пули забарабанили по металлу бронированной маски. Наконец, одна из них угодила противнику в глаз. Выронив оружие, он закрыл лицо руками и сделал шаг назад. Все еще вжимаясь в стену, я начал перезаряжать опустошенный пистолет. И вдруг поверженный было противник рванул из ножен на бедре широкий тесак. За долю секунды я прицелился и выпустил в него очередную серию пуль. Теперь я был намного точнее и все их вколотил точно в прорези стальной маски.
Когда вражеский боец упал навзничь и замер без признаков жизни рядом со своим товарищем, я обернулся и поискал глазами Курта Грубера. Унтер-офицер сидел, привалившись к стене, и пытался зажать рану на правой руке. Весь рукав его куртки потемнел от крови – пуля «пантеры» все-таки достала его. Я подскочил к Курту. Фонарь был разбит, но я отлично видел бледное лицо и расширенные зрачки своего боевого товарища. Разрезав рукав, я быстро перетянул плечо Грубера ремнем, после чего сунул ему в руку санпакет:
– Дай мне пять минут, Курт, надо помочь остальным. Пять минут!
Я схватил подсумок с гранатами и, свернув за поворот, оказался у входа в основной туннель. Прямо напротив меня два вражеских коммандос, вооруженных огнеметами, поливали все вокруг струями огня. Я дернул чеку одной из гранат и метнул подсумок в их сторону. Заметив краем глаза движение, один из огнеметчиков мгновенно развернулся в мою сторону. Я отпрянул за угол, и в тот же момент гранаты взорвались. Когда я снова выглянул в туннель, у противоположной стены, среди огня и дыма, виднелся труп. Но только один.
«Черт!» – я снова отпрянул назад. Враг, спрятавшийся за выступом, внезапно возник в проеме – прямо передо мной. Чтобы убить меня, ему не хватило доли секунды. Взрыв еще одной связки гранат смел его в сторону. Я же оказался вновь засыпан камнями и песком, но все же цел и невредим. На этот раз в проеме появился Хенке в дымящейся куртке, но весьма довольный сделанной работой. Подав руку, он помог мне выбраться.
– Вы очень вовремя подоспели, гауптштурмфюрер.
Не успел я ответить, как появились Тапперт и Майер. Тапперт поддерживал Майера, который держался за обожженное лицо.
– Они идут теперь с другой стороны. Их тут десятка полтора. Что делать? – посмотрел на меня Тапперт.
– Давайте за мной. Ты, Хенке, как я погляжу, в отличной форме, поэтому собери все оставшиеся гранаты. Будешь замыкающим и прикрывающим.
– Гранат больше нет.
– У меня в ранце немного взрывчатки. Я могу обрушить свод, – появился Грубер, держась за наспех перевязанную руку.
Через пару минут, под руководством Грубера, мы с Хенке заминировали свод у выхода из туннеля, а еще через минуту взрыв намертво запечатал его рухнувшей породой. В течение этой минуты я успел обыскать пару вражеских трупов, но не нашел ничего, что проливало бы свет на происхождение этой опасной группы тренированных бойцов, неожиданно возникших у нас в тылу. Оружие у них было немецкое, а ярлыки на комбинезонах срезаны. Клейма на бронированных масках и жилетах отсутствовали. Сорвав одну из таких масок с лица мертвого чужака, я хотел сунуть ее в свой ранец, но, увидев длинную трещину от удара пули, отбросил в сторону.
Теперь, после взрыва туннеля, мы могли идти только в одном направлении – к «Залу Мертвого Тела», как я мысленно обозвал его. Обработав Майеру и Груберу раны, мы вкололи им болеутоляющее и зашагали по коридору. Хорошо, что Тапперт чувствовал себя уже довольно сносно – одной «головной болью» было меньше. Дойдя до первого, большого зала, мы рухнули как подкошенные. Усталость начинала брать свое. Даже обычно любопытный Хенке не проявлял интереса к необычности места, в котором мы находились. Я тоже почувствовал усталость, но, собрав остатки сил в кулак, наскоро сделал и раздал бутерброды, а потом осмотрел раненых. К счастью, раны Майера и Грубера оказались менее серьезны, чем я ожидал. Несмотря на сильный ожог левой стороны лица и шеи, глаза и органы дыхания Майера не пострадали. При правильной обработке рана скоро начнет затягиваться, но лицо, конечно, будет обезображено. Что касается Грубера, то вражеская пуля всего лишь прошила мышцы плеча правой руки, хотя крови было потеряно много и Курт сидел белый словно бумага. Сменив повязки товарищам, я обнаружил, что все спят. Майер и Грубер заснули прямо с бутербродами в руках. Взяв автомат Майера и присев на пол, я прислонился к гладкой стене так, чтобы видеть длинный прямой коридор, по которому мы пришли и откуда, хотя и с малой долей вероятности, мог появиться противник. Стрелки на часах стояли.
«Что дальше?» – спросил я себя, уже находясь в полудреме. Ощутив, что мозг обволакивает сон, а голова свешивается на грудь, я мысленно заорал на себя: «Встать, не время спать! Пока мы в лабиринте – мы в опасности. Встать! Надо выбираться».
Медленно, опираясь спиной о стену, я поднялся на ноги. Плеснув в лицо водой из фляги, осмотрелся. В зале было три двери. Одна из них вела к Монаху, что за остальными – неизвестно. Я вспомнил про амфетамины и сухой паек, оставленные в ранце на скале. Растормошив Хенке и оставив его в качестве часового, я направился к Монаху. Когда я снова оказался на вершине горы, то обнаружил, что почти ничего не изменилось. Также светила полная луна, а горные пики вокруг подавляли своим величием. Коленопреклоненный Гауссер также смотрел в снег, а ранец лежал на валуне. Вот только странного незнакомца нигде не было. Я спустился к валуну и закинул за плечи свой ранец. Порыв ледяного ветра заставил меня задуматься о том, какую цену придется заплатить, чтобы спуститься в долину. Рядом с обледеневшим Гауссером я замедлил шаг. Оглядевшись, я увидел в скалах неподалеку небольшую нишу. Стараясь не обращать внимания на колючий холод, я перетащил в нее тело солдата и заложил его камнями. Постояв немного над могилой, я двинулся в обратный путь.
Проходя обратно через «Зал Мертвого Тела», я все же снова подошел к саркофагу. Положив руку на плиту, я вдруг ощутил такую глубокую грусть, будто в этом саркофаге находился мой хозяин, а я был его верным псом, тоскующим по хозяйской руке. Отдернув ладонь, я заспешил к товарищам. Собачьи ощущения не пришлись мне по нраву.
В большом зале все спали, в том числе и Хенке. Коридор, за которым он должен наблюдать, был чист, и я не стал будить лейтенанта, а решил посмотреть, что за следующей дверью. Повинуясь движению моей руки, створки поползли в стороны. За ними ничего особого я не увидел. Небольшое помещение – не зал, а большая квадратная комната. На каждой стене стилизованное, легкозапоминаемое изображение какого-то животного – птица, обезьяна, паук. Существо, изображенное на стене напротив, было мне незнакомо. У всех изображений была общая особенность. Каждое из них соприкасалось с соседними во всех четырех углах. Я поднял голову – на потолке изображение человеческой фигуры с раскинутыми руками и расправленными за спиной крыльями. Я видел похожий рисунок Леонардо да Винчи в одной из многочисленных книг отцовской библиотеки. На мгновение мне даже показалось, что я нахожусь в доме отца в пригороде Берлина. Устало я сел на пол и закрыл глаза.