Упоров поглядел на Дениса, тот спокойно отмахнулся:
— Не понтуйся, Вадик. Это с непривычки. У всех бывает по-первости. Из такой ловушки звук далеко не ходит.
И уложил на едином вздохе ещё три пули. Не спеша подошёл к расстрелянному сейфу, спрятал в карман пистолет и вынул нож. Внутри стальной коробки что-то звякнуло. Денис ещё раз ввёл лезвие финки, пошевелил, нащупывая только ему известную зацепку. Пот выступил на матовом лбу вора, сквозь полураскрытые губы прорвалось сдержанное дыхание. Работал он сосредоточенно, собрав в комок все силы внимания, словно от удачного поворота финки зависела судьба мирового открытия или спасения человечества. Вдруг взгляд Малины быстро взлетел вверх и нашёл Упорова:
— Ты его надёжно треснул, Вадик?
— Лежит спокойно. Не отвлекайся!
Нож повернулся против часовой стрелки, раздался щелчок, похожий на взвод курка.
Деньги были на месте. Солидные, плотные пачки ассигнаций пробудили в обоих надежду на будущее, где есть все, не говоря уже о свободе.
— Дай свой мешок, — шёпотом попросил Денис. Сунул руку в глубину сейфа и одним махом сбросил денежную пирамиду в холщовую пасть.
— Много денег, — Упоров облизнул губы. — Ты будто знал, Денис.
— Работа у нас такая, — улыбнулся польщённый вор. — Четыре года ассистировал профессору Львову Аркадию Ануфриевичу. Скажу тебе, Вадик, зная — ты меня не продашь: жмот профессор. Но работает — Чайковский! То, что я тебе исполнил, — легкомысленный фокстрот из низкопробного иностранного боевика. Львов — фигура мирового масштаба! Посадили его внаглую, без единого доказательства. Так сказать, за одну репутацию.
Денис отвесил низкий поклон портрету Сталина:
— Вы уж не обессудьте, Иосиф Виссарионович.
И, забросив за спину мешок с деньгами, пошёл на выход, сохраняя на лице чувство собственного достоинства. Наверное, в эти мгновения он видел себя не в прокуренном коридоре приисковой конторы, а на белой мраморной лестнице славы, у подножия которой стояли онемевшие от зависти воры Страны Советов.
— Как мало надо человеку для душевного равновесия, — философствовал Денис, — мешок денег и свобода. Всего один мешок денег и одна свобода.
Его силуэт только прорисовался на фоне синего неба в проёме входной двери. Он собирался что-то сказать, но чуть раньше слов по окнам ударил свет автомобильных фар. Денис присел.
— Без паники, Вадим. Тикаем тем же ходом.
Зэки бежали в полный рост, успели перемахнуть через забор. Машина резко затормозила. Вначале дробно застучали каблуки по мёрзлой земле, затем раздался голос:
— Он здесь, товарищ лейтенант. Живой!
— Сейчас начнётся, — покачал головой Денис. — Эти бандиты хотят отобрать у нас деньги!
Впереди, за частоколом молодых елей, взвыла сирена. Воздух накалился звенящим нетерпением погони, в окнах домов начал вспыхивать свет. Упоров успел подумать о проснувшихся, как о зрителях, торопливо собирающихся на спектакль травли зверей. Ему захотелось выстрелить в каждую лампочку, а заодно и в голову того, кому пришла мысль травить их этой ночью.
Зло сменил страх. Обыкновенный страх, переживаемый им не однажды. Показалось — времена расплаты исполнились: надо стоять и ждать, а того лучше — сесть на землю, чтобы не видеть, когда в тебя прицелятся…
— К сараям! — крикнул Денис. Но именно от тех нескладных самодельных строений им навстречу кинулась громадная овчарка.
— Стой! Стрелять буду! — закричал кто-то из-за укрытия.
Денис выстрелил первым, навскидку, и собака свернулась визжащим клубком.
— В лес, Вадим! Шевелись, чо раскис! Убежим!
Он перехватил мешок с деньгами под мышку. Автоматная очередь посекла ели над их головами. Они продолжали бежать до тех пор, пока не выскочили на ровное, голое поле.