Меня устраивало – Джейми согласилась заняться нудными формальностями, а мне в общем-то все равно, где я обитаю – привычка после частной школы-пансионата. Я могу крепко спать где угодно – зачастую я так и делал. Мы сняли квартиру. Сначала в Мэнингеме, затем переехали в Андерклифф, потом сюда. И, к слову, кто у нас только не жил. И милые ребята – я обожаю, когда ты живешь у нас, Габриель, с тобой так спокойно. И жуткие типы. Последние, по большей части – Ошибки Джейми, как я их называю. Этот ужасный Энди – омерзительный человек. Украл мои прекрасные часы от «Картье» и серебряный браслет от «Тиффани». Кое-кто был этим весьма удивлен, можешь мне поверить. Джейми в своем репертуаре – думаю, Ангел, ты со мной согласишься, – жутко убивалась из-за поведения этой твари. Она всегда убивается – правда, уже потом. Причем ей жаль не себя, а тех, кому за нее больно. Да, я очень за нее переживаю. Правда, не так как ты, Габриель. Я не собираюсь ееспасать– вообще никого спасать не собираюсь. Думаете, я бездушный эгоист? Быть может. В отличие от вас, я не из Армии спасения, дорогуши. Мне не нравится, как Джейми над собой издевается, но это ее жизнь, и только Джейми может ее изменить. Я не в праве кого-то осуждать – я сам не идеал. Но я буду присматривать за ней и сделаю все, чтобы она преуспела на сцене – в этом я с вами согласен. Это даст ей в жизни цель и выход творчеству. И, возможно – когда-нибудь – освободит от прошлого… Я не такой впечатлительный, как ты, Ангел: Джейми не мое дело жизни, а мой друг. Вне этих стен у меня своя жизнь, и она касается только меня. Наверное, потому мне и нравится жить с Джейми – терпеть не могу временные пристанища с кучкой шумных, попахивающих кукурузой провинциальных геев, которым всем одновременно потребна ванна. А здесь, может, и трущобы, но меня это устраивает – неким извращенным образом. По крайней мере, здесь мне плевать. Я могу быть собой… Ну все, дорогуши, нашей девочке уже хватило обнажения душ. Я пошел на свою маленькую раскладушку. Я люблю тебя, мой Архангел, люблю до безумия. А ты, Тигровая Лилия, прошу тебя, не волнуйся. Научись принимать то, чего не изменить. Она вернется домой – и ты будешь ей нужна. В отличие от тебя, я не беспокоюсь за жизнь и здоровье Джейми, Габриель. Мне кажется, стать жертвой какого-то маньяка – не ее судьба.
Господи. Никогда не забуду, как просто он это произнес – «жертва какого-то маньяка». Ну да, ведь такие вещи с нами не случаются, верно?
13
Той ночью я спала с Габриелем. Нет, мы не трахались, но, поверьте, отнюдь не потому, что я строила из себя недотрогу. Ох, блин. Просто сначала ушел спать Мод-жо, потом Гейб, который, как всегда, спал в кровати Джейми, а потом я – после того как умылась и почистила зубы.
И не смогла заснуть. В небе гигантским прожектором сияла луна – огромный белый шар. И светила прямо в голое слуховое окно. Я пыталась считать овец, глубоко дышать, неглубоко дышать – без толку. Попробовала читать – тщетно, сна ни в одном глазу. В голове вхолостую прокручивались ужасы, которые я выслушала, – я окончательно запуталась. Я не знала, что думать и что делать. С одной стороны, мне было отчаянно жалко Джейми. С другой – как ни прискорбно, я размышляла: черт, да на хрена мне все это нужно? Знаю, звучит плохо, но это правда. В наши дни мы все слышали столько жутких историй про сексуальное насилие над детьми, что, как ни страшно, нас этим не удивишь. Если женщина ведет себя как чокнутая – видимо, у нее есть жуткая тайна, надругательство в прошлом, предполагаем мы. С парнями то же самое. С другой стороны – нет, не так. Помню, один мальчик в школе хвастался, что трахал свою сестренку. Мы считали, он болван и, думаю, большинство не поверили. И я тоже. Сейчас верю.
Меня корежило от мысли, что пережила маленькая Джейми.