— Есть, сэр, — помощник вытянулся в струнку, лицо окаменело, не выдавая никаких чувств.
— Вот это уже лучше. А то забыли даже слово такое — дисциплина.
Шериф направился ко второму трупу. В спину ему донеслось чуть слышное бормотание:
— Дохлые коровы — вот это реальность. А слухи… Да какие слухи, когда все так думают!
Шериф рассматривал молодого бычка, уткнувшегося розовым, когда-то теплым носом, в след от копыта. Вода налилась в ямку, и если бы не судорога, скрутившая теленка перед смертью, могло показаться, что он пьет. Шерифу стало неловко, словно он чем-то провинился перед животным.
Телефонный звонок вывел шерифа из раздумий.
— Алло! — в телефоне зашипело.
— Фредерик Сампсон? — пожилой голос говорил почти без интонаций.
— Да, это я, — ответил шериф.
— С вами говорит профессор Дональд Грейндельсберг из Аркоидской обсерватории.
— Да, я слушаю.
— Вы просили сообщать вам все о молниях. Так вот, вчера вечером рядом с городом ударило несколько молний. Точнее, три штуки. — Грейндельсберг говорил так, словно читал скучнейшую лекцию, давно надоевшую ему самому и слушателям, но которую надо дочитать до конца.
— Огромное спасибо, Дональд, вы нам очень помогли. Опять погибло несколько коров, на всех следы удара молнии.
— Не за что. Но если честно, я не понимаю, почему молнии убивают так часто.
— Но вы же сами рассказывали мне про ионизационные столбы и исследования, связанные с электричеством! — Фредерик на секунду почувствовал себя мальчиком, которому сказали, что никакого Деда Мороза нет, а добряк, раздававший подарки, — это папа, нацепивший ватную бороду.
— Я не собираюсь отказываться от своих слов. Просто мы фиксируем все проявления атмосферного электричества. Так вот, аппаратура зарегистрировала шесть всплесков активности. Четыре раза молнии попадали в человека, два — в животных. И ни разу в дерево или хотя бы в громоотвод. Кстати, если уж на то пошло, по логике, грозы должны были греметь над обсерваторией, а не над противоположной стороной города. — Дональд закашлялся в трубку.
Шериф молча подождал, пока он закончит. Потом спросил:
— Ну хорошо. А если не молния, то что?
— Мы пытаемся понять. Никакая земная техника не способна управлять электричеством такой мощности. Значит, либо есть неизвестные нам естественные причины, либо придется признать, что все-таки это совокупность случайностей. Либо… — Грейндельс-берг замолчал.
— Либо что?
— Либо мы имеем дело… — Дональд замялся. — Либо мы имеем дело с чем-то сверхъестественным, паранормальным.
Шериф засмеялся. Профессор подождал, пока он замолчит, и сухо поинтересовался:
— Я сказал что-то очень смешное? Прошу прощения, но мне ваше поведение кажется не совсем приличным.
Фредерик почувствовал себя нашкодившим студентом и, давясь хохотом, извинился:
— Дональд, умоляю, не сердитесь на меня, просто вы мне напомнили моего помощника. Тот тоже говорил о свихнувшемся Зевсе, раскидывающем молнии направо и налево.
— Может быть, ваш работник и не так уж не прав, как кажется. Меня ждут дела, я вынужден прервать наш разговор. Я сообщу, если станет известно что-нибудь новое. Надеюсь на такую же откровенность с вашей стороны.
В трубке раздались гудки. Шериф закрыл мембрану и спрятал телефон в карман пиджака. «Они что, сговорились?» — устало подумал он.
Тем временем распогодилось. Давно вставшее солнце медлсчно сушило землю. Согревшиеся мухи кружились возле погибших, животных, садились им на морды и, разочарованные, улетали — высохшие глаза напоминали стекло.
Приехала машина, четверо грузчиков ловко подхватили мертвого бычка и потащили к грузовику.
— Может, действительно не молния? — задумчиво произнес Фредерик.