– Пойдем ко мне в фургон, – предложил сопляк. – Посмотришь мою самую большую трубу. Ручаюсь, в твоих руках она та-ак запоет!
Все еще нервничая из-за предложения мертвого вампира, я внимательно на него посмотрела.
– Пшел отсюда.
– Все будет классно, Сьюзи Кью, – стал хвастаться музыкант, приняв мой враждебный взгляд за предложение присесть. – Я собираюсь отправиться на побережье – как только малость деньжат заколочу. У меня есть приятель в музыкальном бизнесе. Он знает одного парня, который знает другого парня, который когда-то у Дженис Джоплин бассейн чистил.
– Пшел отсюда, – повторила я, но парнишка лишь откинулся на спинку сиденья и скривил физиономию, высоким фальцетом напевая мелодию песенки «Сьюзи Кью», жутко ее при этом перевирая и не в лад барабаня по столу.
Все это до жути меня смущало. Безусловно, если бы я как следует с ним разобралась, это сошло бы мне с рук. Но нет– я была простым солдатом на ниве борьбы с преступностью в отношении нормалов, даже если никто, кроме меня, так не считал. Улыбаясь, я стала подаваться вперед, пока не обнажилась моя ложбинка между грудей. Это всегда привлекает их внимание – даже если там не особо много ложбинки. Потянувшись через столик, я ухватила короткие волоски у него на груди и покрутила рукой. Это также всегда привлекает их внимание. К тому же лично мне так гораздо приятней.
Вопль парнишки вышел как сахарная глазурь, такой он был сладкий.
– У-хо-ди, – прошептала я, вталкивая музыканту в ладонь бокал «старого доброго» и заворачивая его вялые палцыы вокруг коктейля. – И выпей за мое благополучие. – Глаза парнишки еще шире распахнулись, когда я слегка потянула за волоски. Затем мои пальцы неохотно разжались, и он перешел в тактичное отступление, расплескивая по дороге добрую половину бокала.
От стойки послышались аплодисменты. Обернувшись, я увидела, как пожилой бармен хитро ухмыляется. Он приложил палец к ноздре, и я слегка наклонила голову.
– Безмозглый щенок, – пробормотала я себе под нос. Нечего ему было делать в Низинах. Кому-то следовало перекинуть его задницу назад через реку, пока он еще был жив и здоров.
Передо мной остался только один бокал. Теперь, надо думать, делались ставки, стану я его пить или нет.
– С тобой все хорошо, Дженкс? – спросила я, заранее догадываясь об ответе.
– Сопливый верзила чуть меня в лепешку не раздавил, а ты спрашиваешь, все ли со мной хорошо? – прорычал феек. В его тоненьком голоске отчетливо слышался юмор, и я удивленно подняла брови. – Он же чуть ребра мне не сломал. Я теперь весь салом воняю. Боже милостивый, да я этим салом просто сочусь! И ты посмотри, во что он мою одежду превратил. Знаешь, как тяжело из шелка вонь вытравить? Если я, с таким амбре домой заявлюсь, жена меня отправит в цветочный горшок ночевать! А тройной гонорар, Рэчел, можешь себе сама знаешь куда засунуть! С тобой он не окупается!
Дженкс так и не заметил, когда я перестала к нему прислушиваться. Про свое крылышко он ничего не сказал, и из этого я заключила, что все с ним будет в порядке. Скользнув в самую глубь кабинки, я стала там томиться, точно дохлая рыба, пока Дженкс истекал своей пыльцой мне на плечо. Я была капитально повернута кверху брюхом. Если я вернусь с пустыми руками, то до следующей весны мне ничего, кроме мелких шалостей в полнолуние и жалоб на недоброкачественные амулеты не светит. Причем моей вины в этом не было.
Теперь, когда Дженкс лишился способности летать незамеченным, я поняла, что могу с таким же успехом отправляться домой. И если бы я купила фейку немного грибов «мейтейк», возможно, он не стал бы трепаться в конторе, как именно ему помяли крылышко.