Дело в том, что первая история взята из жизнеописания преподобного Макария Египетского, вторая — из жития преподобного Виталия. А причина такого разительного несходства в нравственной и духовной оценках их поведения объясняется довольно просто: о нравственности людей судят по их поступкам, а о духовности — по побудительным мотивам, которые двигали ими при совершении этих поступков. Современники преподобных осуждали их за безнравственное поведение, и с ними трудно спорить: ну действительно — что может быть безнравственнее ежедневных посещений борделя? Но Церковь сохранила в сокровищнице своего Предания духовную подоплеку этого поведения, которую сами святые Отцы тщательно скрывали от людских взоров, и которая обнаружилась только благодаря особому Божиему Промыслу.
Чего не боятся христиане
Макарий Египетский жил в пустыне, по ночам молился, а днем плел корзины из тростника, которые покупали у него жители близлежащей деревни. Никакого отношения к забеременевшей селянке, он, конечно же, не имел. Но когда девица оклеветала его перед односельчанами и они жестоко избили его, он не стал спорить и доказывать свою невиновность.
«Я сказал себе тогда: — Макарий, вот Бог послал тебе жену и ребенка. Теперь ты должен работать вдвое больше, чтобы содержать их», писал он об этом после.
Опозоренный монах спокойно продолжал жить в пустыне, молился, плел вдвое больше корзин и посылал деньги несчастной врушке, сделавшей его всеобщим посмешищем. Но когда ей пришло время рожать, она никак не могла разродиться и мучилась до тех пор, пока не назвала настоящего отца ребенка. Потрясенные селяне собрались идти и всей деревней просить у отшельника прощения. Узнав об этом Макарий Египетский навсегда ушел из тех мест.
Авва Виталий, достигнув старости (ему было 60 лет), взял на себя необычный подвиг: он записал к себе в помянник всех блудниц Александрии и начал усердно молиться о них. Каждый день преподобный трудился с утра до вечера и зарабатывал 12 медных монет. Вечером он покупал себе один боб, который съедал не ранее заката солнца. Остальные деньги Авва Виталий отдавал одной из блудниц, к которой приходил на ночь и говорил: «Умоляю тебя, за эти деньги соблюди себя в чистоте сегодня, не греши ни с кем». Затем преподобный запирался с блудницей в ее комнате, и пока блудница спала, старец всю ночь молился, а утром тихо уходил от нее. Так он делал каждый день, посещая по очереди всех блудниц, причем брал с них обещание, что они сохранят в тайне цель его посещений. Жители Александрии, не зная правды, возмущались поведением инока, всячески оскорбляли его, а он покорно терпел все насмешки и только просил своих обидчиков не осуждать других.
Святые молитвы преподобного Виталия спасли многих падших женщин. Одни из них ушли в монастыри, другие вышли замуж, третьи начали честно трудиться. Но рассказать о причине своего исправления и тем снять обвинения с преподобного Виталия они боялись — их связывало обещание, данное святому. Когда одна из женщин нарушила его и стала оправдывать монаха, она впала в беснование. После этого жители Александрии еще более утвердились в своем мнении о безнравственности и греховности преподобного.
В этих двух историях вполне отображен очень важный принцип христианского подвижничества: оказывается, святые тщательно скрывали от людей свою чистоту и праведность, зато нисколько не боялись оказаться в глазах окружающих блудниками и грешниками, то есть — абсолютно безнравственными людьми. Да что говорить о египетских монахах, если даже Самого Христа иудейские ревнители праведности обвиняли в безнравственном поведении с достаточным, на их взгляд, основанием: Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. (От Матфея 11;19)
Именно здесь и обнаруживает себя принципиальная разница между благочестием атеистов и христиан. Неверующий человек, конечно же, может жить весьма нравственно. Но только христиане способны благодушно относиться к незаслуженным оскорблениям и откровенной клевете на себя. Чем же обусловлено это спокойное восприятие святыми таких гнусных поклепов и обвинений в безнравственности, которые могли бы довести неверующих людей до инфарктов и самоубийств?
Зачем нужны бриллианты
Квалифицированный стекольщик может качественно резать стекло бриллиантом, поскольку ограненный алмаз вполне пригоден и для этой цели. Правда, использовать драгоценный камень как простой стеклорез, по меньшей мере, — безрассудно.
Но еще безрассуднее считать христианство всего лишь сводом нравственных норм и правил. Нет, конечно, можно рассуждать и так. Этический кодекс, построенный на основании евангельских заповедей, работает не хуже любой другой нравственной системы. Но ведь и бриллиант режет стекло не хуже стеклореза…
Нравственная жизнь неверующего человека не лучше и не хуже христианской жизни по Евангелию. Просто у них совершенно разные цели и задачи, отличающиеся друг от друга до такой степени, что любое их сопоставление попросту теряет смысл.
Дело в том, что нравственность упорядочивает отношения между людьми, а христианство — приводит человека к Богу. И если заповеди Евангелия могут регулировать общественные отношения (о чем свидетельствует вся история христианской цивилизации), то никакая, даже самая высокая нравственность не сможет привести ко Христу человека, который полностью удовлетворен своей праведностью. И в самом деле — зачем врач здоровому? Зачем Спаситель тому, кто не погибает?
У христиан жизнь по заповедям имеет принципиально иной смысл. По слову преподобного Симеона Нового Богослова, тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи. А святитель Игнатий Брянчанинов описывает в своих трудах оценку христианскими подвижниками своих подвигов и добродетелей следующим образом: «Подвижник, только что начнет исполнять их, как и увидит, что исполняет их весьма недостаточно, нечисто… Усиленная деятельность по Евангелию яснее и яснее открывает ему недостаточность его добрых дел, множество его уклонений и побуждений, несчастное состояние его падшего естества… Исполнение им заповедей он признает искажением и осквернением их». «Поэтому святые омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез».
Жизнь по Евангелию при правильном духовном устроении открывает человеку его несовершенство, его духовные болезни и греховность, которые может исцелить лишь один Господь. Но обратиться к Нему за помощью можно лишь из состояния познания своей немощи, опираясь на реальный опыт собственной неспособности к исполнению заповедей Евангелия должным образом. Именно этого опыта никогда не сможет дать неверующему человеку даже самая высокая нравственность и абсолютно безупречное поведение.
Таким образом, правда и добродетели атеистов и христиан, несмотря на внешнее сходство, в духовном смысле очень часто оказываются не взаимодополняющими друг друга, а взаимоисключающими: первые превозносят человека в своих глазах, делают его самодостаточным, ослепляют его и тем самым — «отнимают» у него Христа; вторые же, напротив, открывают человеку его падшую природу и несовершенство, смиряют его и приводят ко Христу.
Единственное достояние
Одна и та же дорога, в зависимости от выбранного направ ления, может вести в противоположные стороны. Самая страшная беда неверующего человека — в том, что он не осознает всей ущербности и недостаточности своего существования без Бога. И чем более нравственной будет жизнь такого человека, тем сильнее он может утверждаться во мнении, что Христос ему не нужен. О том, что происходит у него в душе, он, как правило, даже не задумывается, а если и задумывается, то без Евангелия просто не может дать своему духовному состоянию правильную оценку. А ведь именно духовное устроение остается для человека самой главной и неотъемлемой ценностью даже тогда, когда его нравственность и все прочие достоинства уже не будут иметь для него решительно никакого значения.