А вот кое-что позабылось: Невин не только был современником тех событий, но и принимал в них деятельное участие; пожалуй, он был даже главным их движителем. Имя его встречалось почти на каждой странице летописи. Читая сочиненные летописцем, якобы произнесенные Невином речи, Джилл то и дело сердито фыркала: никогда в жизни не стал бы он говорить так сухо и напыщенно!
Не сразу она заметила, что плачет. Волна долго сдерживаемого горя захлестнула ее. Память прояснилась, будто по волшебству. Она оплакивала не только Невина, но и многих других, кто был когда-то дорог ее душе, чьи образы стерлись за двести с лишним лет новой жизни. Сквозь строки сухого изложения летописца она вдруг увидела и одинокую крепостцу над озером, Дан Друлок, где Невин был наставником юного князя, которому предстояло стать королем, и долгий путь отряда наемников, сопровождавших князя до Кермора, где судьба его свершилась. Всю ночь она провела, стоя за пюпитром, добавляя к читаемой истории собственные воспоминания, пока, увлеченная исследованием, не забыла снова обо всех своих горестях.
ПРОШЕДШЕЕ
Пирдон и Дэверри
845
Ничто не пропадает навсегда.
Свиток Псевдо-Ямблнкуса
Глава первая
«В год 843, зимою, незадолго до самого короткого дня, в Керморе видели двойные кольца вокруг луны две ночи кряду. На третью ночь король Глинн скончался в жестоких мучениях, осушив кубок меду…»
Священные хроники Лугхарна
Утро выдалось ясное, хотя и холодное, привкус зимы еще чувствовался в ветре, но к полудню ветер улегся, и стало тепло. Выводя из конюшни двух лошадей, свою и княжича, Браноик весело насвистывал, предвкушая расставание с крепостью на несколько часов. Когда просидишь всю долгую зиму в Дан Друлоке, так и кажется, что каменные стены давят на тебя со всех сторон…
– Едете прогуляться, да, парень?
Браноик круто обернулся и увидел княжьего советника, Невина, стоявшего посреди мощеного плитами двора, рядом со сломанным фургоном.
Неизвестно почему при виде Невина он всегда испытывал потрясение. Возможно, так действовало поразительное несоответствие между внешностью и поведением: седой как лунь, с лицом, изборожденным морщинами, старик был бодр и подвижен, как молодой воин. И глаза его, льдисто-голубые, казалось, пронизывали человека насквозь.
– Едем, господин, – ответил Браноик, склонив голову и надеясь, что это сойдет за выражение почтительности. – Вот, вывожу лошадь княжича, изволите видеть. Мы все этой зимою, можно сказать, застоялись в конюшне.
– Верно. Однако будьте осторожны, ладно? Присматривай за княжичем хорошенько!
– Конечно, господин. Мы всегда начеку.
– Нынче будь вдвойне бдителен: мне было недоброе знамение!
Браноик похолодел, и вовсе не от свежего ветра. Крепко держа лошадей за поводья, он порадовался, что едет с княжичем, а не остается дома с его «домашним» колдуном.
Всю зиму Невин гадал, когда же умрет король Кермора, но получил известие лишь в тот самый день, как раз перед весенним равноденствием. Накануне дождь промыл Дан Друлок, растворив последние островки снега под стенами и превратив их в лужи бурой грязи. Где-то за два часа до полудня, когда небо вроде бы очистилось надолго, старик взобрался на стену крепости и поглядел на дальний берег озера, свинцово-серого и неспокойного под пронзительным ветром. Ему было тревожно: вести из Кермора не приходили вот уже пять месяцев. Он знал, что темные маги следят за крепостью, и потому опасался связываться с собратьями-чародеями при помощи огня, из нежелания быть подслушанным; но теперь он склонен был рискнуть. Все знамения указывали на то, что судьба короля Глинна вот-вот свершится.
Но, глядя на озеро и борясь с сомнениями, он вдруг получил известия с совсем неожиданной стороны. Цокот копыт, внезапно раздавшиеся внизу, во дворе, помешали ему сосредоточиться.