Пока я пил, уничтожая во рту ощущение кошачьего сортира, Глеб открыл аптечку и вывалил ее содержимое на простынь.
— Свечки, — парень кинул мне на живот упаковку свечей. — С анестетиком, заживляющие. Ректальная мазь. Анти-перепин, таблеточки, шикарная штука, поднимают даже мертвых. Держи.
Я оценил запасливость альфы по достоинству, сцапал пластинку таблеток, выковырял две, закинул на язык. Отлично, теперь повернуться на бок, и мазька. Выдавить ее на палец и поглубже запихнуть в растраханную дырку, распределяя круговыми движениями… Уй-у-у, жжет! За мазькой — две свечки, нечего мелочиться после сцепки с узлом. Бля-бля, больно прикасаться! Колечко ануса припухло, внутри кишки горячо, мокро и саднит. Зато яйца пустые, ахха. Натрахался на сутки вперед!
Глеб придвинулся, подул мне в ямку за ухом, я обнял его за шею и хихикнул. Щекотно, приятно, и… А я точно натрахался?
Аромат хвои обволакивает, ладонь у альфы теплая и шершавая, гладит по моему невольно поджавшемуся животу, нежно-нежно обводя кубики пресса, и его полный обожания жаркий шепот:
— Я бы тебя пометил, котя… Но ты ведь не разрешишь…
Ишь, чего удумал, немочь городская — викинга охомутать. Меня есть, кому метить, правда, не здесь, в городе — на севере! Но это пока секрет, я там еще ничего до конца не решил, нагуляться надо, других альф пощупать.
— Конечно, не разрешу, мы не истинные.
Глеб со вздохом разочарования отстранился, но руки с моего живота не убрал.
— Когда у тебя течка? — парень невинно затрепыхал ресницами. — Ты… мне нравишься очень, Инге. И запах твой нравится — скошенная трава, такой чистый, свежий…
М-м-м…
Славный и, безусловно, внимательный и ласковый альфа, соблазнительно благоухающий хвоей, ну как бы тебе объяснить… Ты мелковат. Когда я с тобой кувыркаюсь, у меня нет ошущения, что я слабый котенок. Наш секс напоминает битву равных воинов. А мне хочется подчиняться, прогибаться под чужой звериной мощью тростиночкой…
— Мур-р-р, — возбуждающийся от прикосновений Глеба котя-я прижмурился, извиняясь за резкость тона. — Шестьдесят девять? Зад не дам, и не проси.
Глеб не возражал против шестьдесят девять, по-моему, парню было без разницы, какая поза, главное, чтобы меня из постели не выпускать подольше. Упс… Если он влюбился, это проблема.
Додумать я не успел — уже поменявший положение тела альфа с влажным, чпокаюшим звуком без предупреждения заглотил мой член в рот до основания. Ах-х, сладко…
Я лизнул замаячившую перед лицом, налитую кровью крупную головку, аккуратно обхватив ее губами, пососал, выпустил и опять лизнул, начиная игру. Люблю подразнить партнера подобным образом, люблю и — умею. Мой первый альфа щедро научил разным хитростям взаимного ублажения.
Удивить Глеба или нахуй сдалось? Вон он как старается, рвотным рефлексом давится…
Уж не знаю, с кем Глеб раньше трахался, но такого минета, похоже, ему не делали никогда. Я довел альфу до полнейшей прострации и мучил долго и со вкусом. Когда он, наконец, кончил мне глубоко в горло с протяжным вязким криком, то просто рухнул на постель, часто-часто дыша, напрочь позабыв, что поза шестьдесят девять подразумевает взаимные оральные ласки, и затих, изображая амебу.
Я совершенно не обиделся на парня, в несколько движений догнался в кулак, устроил голову ему на плечо и тоже затих, сыто прикрыв глаза.
Хорошо, спокойно, головная боль прошла и в крестце больше не стреляет, так, между ягодиц щиплет немного. Поспать, что ли? Или в душ и поесть?
Двигаться было лениво, томно.
— Инге… — о, Глеб пришел в сознание.
— Переезжай жить ко мне? Я готовить умею…
Бля, мяу! Я, вообще-то, тоже умею, и в общаге мне недурственно. Комната-студия якобы на пару с сокурсником, на самом деле живущим в другом месте, и полная свобода.
— Переезжай… Я тебя на руках носить буду! — и нежнейший поцелуй в висок.
Не будешь, Глеб, мне жаль твоих межпозвоночных дисков. Викинг — слишком увесистая тушка тела для тебя, надорвешься и инвалидизируешься, сляжешь с радикулитом.
— Я сам умею ходить, — мурлыкнул я вслух. — Обе ноги на месте, не сломаны.
Глеб шутки не оценил, засопел обиженно, но выцеловывать мне висок не перестал.
— Я нравлюсь тебе не настолько, чтобы со мной жить, но на секс гожусь, — подытожил альфа печально. — Ясно. Приму и смирюсь.
Эх… Понятливый парень. Спасибо ему за то, что принял создавшуюся ситуацию спокойно и не устроил истерики.
— Инге… Тебе пора, наверно. В общаге своей отоспишься.
У, бля. Тон ледяной, до костей промораживает. Я ошибся на счет истерики, кажется, поторопился с выводами. А как же завтрак?
Подпустить в голос издевочки…
— А как же завтрак? Кофе в постель? — я, зевая, повозился и сел, преодолевая дремоту. — Выгоняешь меня голодным?
Глеб огненно зазыркал исподлобья, я успокаивающе-покровительственно потрепал его по боку и встал.
— Не поминай лихом, — сказал равнодушно, ища взглядом одежду. — И не дергайся, деньги на автобус у меня есть.
Уйти парень мне не позволил — подскочил, сгреб в объятия и потащил в душ, виновато бормоча: «котя, котенька, я не хотел»…
Я не сопротивлялся. Позволил ему помыть себя, красивого лесного неукрощенного дикаря, впрочем, не улыбаясь и брезгливо отворачивая лицо от поцелуев, оделся, вяло сжевал приготовленный им омлет с помидорным салатом и таки ушел. Не оставив номера телефона для связи, чтобы более сюда никогда не возвращаться.
Альф в городе навалом. Поищу еще, до течки две недели, а вечером — подиум. Глеб — неплох, но — не мой.
====== Часть 7 ======
До общаги я добрался без проблем и не слишком удивился, обнаружив в своей комнате гостей. Захарка, распространяющий густое перегарное амбре, валялся на моей не расстеленной кровати, ковыряя в зубах щепочкой, у электроплитки в углу хлопотал Артем — варил кофе и что-то жарил. До сих пор влажные после душа волосы моделька собрал в высокий, открывающий украшенную свеженькой меткой шею хвост.
Опа! Приплыли… Он и мой друг детства — истинная пара? А как же…
Никак. С друзьями не сплю, принцип. Да и Захарка — не мой истинный. Были бы мы истинными, я бы уже это понял. Хотя целоваться, в свое время, меня учил именно Захарка, признаюсь. Теперь вспоминать стыдно.
— О, привет! — шепотом обрадовался альфа моему появлению, впрочем, сохраняя царственную неподвижность. Рядом с ним у стены, головой на его руке, лежал кто-то мелкий, за гигантом и не видно толком, одна светлая макушка торчит. Вроде, спал.
Стоп. Светлая макушка. Алеша?!
А Алеша-то здесь что забыл, да еще и в объятиях Захарки?!
Альфа проследил за моим недоумевающим взглядом и светло, по-доброму улыбнулся, так взрослые улыбаются прелестным детям.
— Скажи, котеночек? — он ласково погладил спящего Алешу по плечику. — Иди поближе, послушай, как носиком мило сопит.
Упс. Я, наверно, чего-то не понял и не протрезвел до конца после вчерашнего. Если истинный Захарки — Артем, то почему тогда Захарка нежит Алешу? Альфе полагается сейчас обихаживать Артема!
— Кхм, бля, — изрек я глубокомысленно, присаживаясь возле двери на табуретку. — Захар, тебе зачем столько омег? Гарем собираешь?
Гигант выпялился с недоумением.
— Какой еще гарем? — он так удивился, что уронил щепочку.
Я ткнул пальцем в Алешину макушку, и альфа отмер, въехав в тему.
— Во дурак, — он фыркнул. — Я и Алеша… Ты этой ночью ночевал где?
Я поскреб ногтями подбородок и недоуменно буркнул:
— У парня. А что, трахаться можно только тебе?
Захарка тихо-тихо заржал, прикрывая рот ладонью:
— Глеб — старший брат Алеши. А квартира у них — однокомнатная. В общем, малыш на ночь освободил вам, голубкам, жилплощадь, с Темочкиного согласия.
Р-р-р, мяу! С какого бока тут Артем, интересно?
— Темочка и Глеб в одном классе учились. Мы влипли в давно спаянную компашку, Инге.
Елки-палки, зеленые моталки. В квартире Глеба не только комната одна, кровать тоже. Братья вместе спят?! Они же разнополые! А в Алешину течку?!