— О, Джек! — Свой тихий, дрогнувший голос она приписала тому, что он ее рассмешил, а не чувствам, пронзившим ее от такого интимного жеста. — Ты совсем не толстый. Ты и правда выглядишь гораздо лучше большинства мужчин твоего возраста.
— Откуда тебе это известно? — возразил он резко, уже без искры веселья. — У тебя ведь почти нет среди них знакомых. — Джек замолчал, глядя на ее губы, накрыл ладонью ее руку, все еще лежавшую у него на животе, и у Джорджии внутри ожило что-то жаркое и текучее.
— И почему, — вкрадчиво заворчал Джек, — осознание этого обстоятельства наполняет меня радостью?
Она попыталась высвободить руку, но он переплел ее пальцы со своими, удерживая ее ладонь. Она посмотрела ему в глаза — в них метались темные вихри, словно какие-то недозволенные эмоции одолевали его. Сердце ее заколотилось быстро и неровно — казалось, оно готово пробить грудную клетку.
И вдруг, прежде чем она успела сообразить, что происходит, он обнял ее рукой за шею, привлек к себе и накрыл ее губы поцелуем. Одна, разумная ее часть изумилась до крайности, но другая, маленькая, однако могущественная, недоумевала: почему Джек тянул так долго? А потом она вообще перестала думать о чем-либо — так захватили ее теплые, чарующие ощущения, разлившиеся по всему телу. Он нежно обхватил ладонью ее затылок и, легко скользнув ртом по ее губам раз, другой, третий, прижал ее к себе.
На мгновение взгляды их встретились, и Джорджия успела осознать, что он смущен и озадачен таким поворотом событий не меньше ее. Но в следующий миг, не желая забивать себе голову никакими размышлениями, он нагнулся и покрыл ее лицо влажными, чувственными поцелуями.
У Джорджии вырвался томный вздох; закрыв глаза, она склонила голову набок и прикусила губу, сдерживая стон, рвавшийся наружу, когда губы Джека нежно скользили по ее шее. Потом они снова устремились к ее губам, и он погрузил руку в ее волосы, привлекая к себе все ближе, стремясь вкусить ее аромат до конца…
Она таяла в его объятиях, то стискивая руками его свитер, то поглаживая обтянутую мягкой тканью грудь. Пальцы ее ощущали упругие, могучие мышцы, жар его тела, кричащего сквозь одежду. Она вкушала в его поцелуях аромат вина и зимнюю свежесть, воспоминания прошлого и обещания будущего. И впервые получила безмолвный ответ на вопрос, мучивший ее больше двадцати лет: их любовь, их близость была бы восхитительна…
— Джек… — шептала она ему в шею, не умея выразить словами желание хоть немного замедлить столь скорое развитие их взаимного влечения. — Я… я не…
Он отстранил ее, заглянул в глаза, и Джорджия мгновенно забыла, почему ей казалось таким важным подавить чувства, давно уже кипящие у нее в груди.
— Что, Джо, что? — шептал он.
— О, Джек, что ты делаешь?
— Разве ты не видишь?
— Ты меня целуешь…
— Все время я просто изнывал от желания целовать тебя.
— У меня… Джек… у меня уже давно ничего такого не было. — Она разобралась наконец, в чем причина ее неуверенности.
Дело не только в том, что это Джек, о котором она думала больше двадцати лет. Просто ей необходимо как-то объяснить ему, он должен понять, как важно это для нее, осознать всю значительность происходящего.
Ее признание, кажется, осчастливило Джека — улыбка его потеплела, голос смягчился.
— Рад слышать это от тебя. — Он рассеивал все ее тревоги. — У меня тоже давно ничего не было, Джо. — И вдруг, словно читая биржевую сводку, торжественно, но и шутливо добавил:
— Следует ли из этого, что мы сейчас перейдем к тому, что имели в виду?
— Не знаю, — искренне призналась она. — Не знаю, Джек, я…
Судя по выражению его лица, он не больше ее уверен в ответе на свой вопрос.
— И я не знаю. Почему бы нам не выяснить это?
— Да, наверно, так лучше. — И она сама, первая поцеловала его.