Кэтрин выбрала кроватку белого цвета с креплением для погремушек. И хотя он зашел в ту комнату только один раз, когда отделка была закончена и Кэтрин с гордостью показывала ему детскую, Этан помнил милые маленькие простынки светло-желтого цвета с крошечными изображениями животных.
Как только Кэтрин узнала о своей беременности, она начала заниматься оформлением детской комнаты. Она также не расставалась с книжкой, в которой подробно описывалось, как протекает беременность и развивается плод.
– У него уже появились коленочки! – сказала она однажды, проходя мимо его кабинета.
Этан лишь на секунду оторвал взгляд от компьютера. Как он жалел потом, что проявлял тогда так мало интереса! Как жалел, что вел себя совершенно не так, как было нужно!
– Он спит очень крепко, – сказала Аманда. – Уверена, что мы его не потревожим.
«Кэтрин, он ведь еще не родился», – чуть не вырвалось у Этана, но в ту же секунду он осознал, где находится, и, зажмурившись, постарался отогнать тяжелые воспоминания. А потом он услышал мелодию колыбельной Брамса, доносившуюся из крутящейся над кроваткой электронной игрушки.
За день до гибели Кэтрин он принес домой диск, на котором была записана та же самая колыбельная. Кэтрин была так приятно удивлена этим простым знаком внимания, что, выслушав слова благодарности, Этан не стал говорить ей, что помощница его секретарши преподнесла ему этот диск в качестве рождественского подарка. Секретарша посоветовала подарить его Кэтрин – музыка была замечательная. После смерти Кэтрин он вновь и вновь слушал этот диск.
– Этан? С вами все в порядке? У вас дрожат руки. – Он бросил взгляд на свои руки и, чтобы унять дрожь, взялся за кроватку Томми Седжуика.
«Ты сможешь это сделать, ты справишься, – сказал он себе. – Когда-то ты мог сделать все. И сейчас не подведешь».
Этан заставил себя вспомнить о Мэне, о своем домике, о том, как рубит дрова для камина. О Нике Марроу, которому нужны его помощь и его дружба. Как только мысли о Кэтрин и его еще не родившемся малыше оставили Этана, он медленно покатил кроватку через комнату.
Ему оставалось только провести в доме остаток ночи. Аманда попросила его проверить и перепроверить двери и окна, и он послушно выполнил ее просьбу, задержавшись в гостиной перед портретом Уильяма с дочерьми.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы Аманда и Томми были в безопасности, – прошептал он, обращаясь к портрету Уильяма Седжуика. Потом Этан немного постоял у высокого окна, глядя в ночное небо. Но звезд он так и не увидел, мешали высокие здания, можно было различить лишь очертания деревьев в Центральном парке.
В Центральном парке убили его Кэтрин. И сегодня впервые за три года он побывал там.
Этан закрыл глаза и отошел от окна. Бросив последний взгляд на портрет Седжуика, он направился в кухню, чтобы прибраться, но Аманда опередила его. Кружки были вымыты и висели на подставке. Кофеварка сияла. Пачка печенья «Милано» возвратилась в шкафчик. Этан посмотрел на детский стульчик с виниловым бело-голубым сиденьем и белой подставкой.
Кто-то, после того как Кэтрин объявила о своей беременности, прислал им точно такой же стульчик в подарок. А может, все детские стульчики выглядят одинаково? Этан на самом деле не знал. Он никогда не обращал на это внимания. Он вздохнул, выключил свет и пошел наверх. Аманда ждала его на лестничной площадке.
– Все закрыто, – заверил он ее.
Она кивнула и посмотрела ему в глаза:
– Наверное, я пойду.
– Увидимся утром, – ответил Этан, берясь за ручку двери белой спальни. – Аманда, – сказал он, чуть помедлив.
Она обернулась: – Да?
– Я хочу, чтобы ты знала, что сегодня ты в безопасности. Твой сын в безопасности. Я гарантирую.
Она внимательно посмотрела на него, и, казалось, тревога ушла из ее глаз.