– Зачем держать перед глазами портреты дочерей, к которым ты не проявляешь никакого интереса?
– Кто может понять Уильяма Седжуика? – ответила Аманда, покачав головой.
Она вновь посмотрела на письмо: дальше шли еще такие же бессмысленные инструкции по поводу того, что нельзя трогать, куда не следует заглядывать, а также некоторые юридические детали, полное имя и адрес адвоката Уильяма. Аманда положила письмо и откинулась на спинку стула, обхватив руками кружку с чаем. Она смотрела на своих сестер, обсуждавших странности отца, словно все это было в порядке вещей. Какая домашняя картина – три сестры беседуют за чашкой чая.
Между ними завязывалось некое подобие дружеских отношений. Что бы там ни было, но это письмо и безумные условия завещания делали такие отношения возможными. И это радовало Аманду.
Неожиданно из спальни раздался плач, Оливия и Айви вскочили.
– Наверное, мы его разбудили, – сказала Айви.
– Нет, – с улыбкой ответила Аманда, – ему пора просыпаться.
Она направилась в спальню, чтобы принести Томми познакомиться с тетушками, если только они не начнут говорить, что у них срочные дела и им пора бежать.
– Ой! – воскликнула Оливия. – Какой чудесный малыш!
При виде ребенка выражение ее лица смягчилось.
– Просто замечательный, – проворковала Айви, погладив его пальцем по щечке.
– Ну, мне пора, – сказала Оливия, доставая пальто из шкафа в прихожей. – У меня срочные дела, ведь на следующей неделе мой редактор отправляет меня в Париж на показ мод. Меня не будет в Нью-Йорке почти месяц.
«Это как раз мой испытательный срок, который я должна провести в особняке», – подумала Аманда разочарованно.
– Я тоже должна уехать на несколько недель, – сказала Айви. – Мы с Декланом собираемся в Ирландию навестить его родителей, повидать его друзей и родственников, которые не смогут приехать на свадьбу. Я так волнуюсь! – На ее лицо легла тень. – Как бы мне хотелось, чтобы он понравился моему отцу и чтобы он одобрил мой выбор, – сказала Айви. – Раньше хоть было время попытаться заставить его изменить свое мнение, но теперь...
– Самое главное – это твои чувства, – сказала ей Аманда.
– Это точно, – поддержала ее Оливия. Она натянула на голову черную вязаную шапочку. – И не забывай, что для Уильяма никто не был достаточно хорош. Даже его собственные дочери.
– Звучит резко, но, к сожалению, абсолютно верно, – согласилась Айви, накидывая пальто.
Аманда кивнула:
– Что ж, возможно, содержимое этих конвертов поможет нам понять загадочного Уильяма Седжуика, нашего отца, которого мы практически не знали.
– Желаю удачи на новом месте, – сказала Айви Аманде. – И все-таки мне совсем не нравится эта идея со слежкой, но, возможно, это уловка, призванная заставить тебя не уклоняться от предписаний.
– Уверена, что так оно и есть, – сказала Оливия. – Я хочу сказать, что вряд ли он нанял кого-то в доме, чтобы за тобой шпионили внутри.
– Верно, – сказала Аманда, почувствовав некоторое облегчение. – В любом случае я еще не решила, соглашусь ли я на столь эксцентричные условия, – сказала она. – Не уверена, что мне вообще нужен этот особняк. Я не провела там ни одного дня. И не думаю, что буду чувствовать себя там уютно сейчас, когда отца уже нет. Меня с этим особняком ничто не связывает.
– Может быть, он хочет это изменить, – предположила Айви.
– Из могилы, – добавила Оливия. Аманда пожала плечами:
– Думаю, мне необходимо все это хорошенько обдумать.
Оливия понимающе кивнула:
– Ну а если ты все-таки решишься принять условия завещания, то тебе, пожалуй, следует держать это письмо при себе, чтобы не забыть, в какие комнаты тебе можно входить, а в какие нельзя. Может быть, там установлены «жучки», или скрытые камеры, или что-нибудь в этом роде.