На глухой стене висел искусно вышитый гобелен размером с каминный коврик – со стилизованным изображением орла, величественно парящего над пурпурными горными пиками. С шеи орла свисала круглая лютня без струн. Ниже на той же стене, рядом с рогом, оправленным в серебро, помещались меч и щит – меч выщерблен, щит изрядно помят.
– По правде говоря, – сказал эдил, – не похоже, чтобы тут что‑то украли. Так что возиться дальше нет смысла.
Он развернулся и двинулся к выходу. Лайам удивленно посмотрел на него:
– Простите?
– Возиться дальше нет смысла.
Лайам смотрел на Кессиаса все так же вопросительно, и потому эдил произнес, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Здесь ничего не украдено, Лайам Ренфорд. А значит, дальнейший осмотр не поможет найти убийцу.
– Э‑э, да, конечно! Понятно.
Лайама уже интересовали не умозаключения эдила, а таинственные предметы, собранные Тарквином. Он медлил, ему не хотелось из этой комнаты уходить.
– Раз воровство исключается, – продолжал эдил, – остаются лишь личные счеты. Были ли у покойного враги? Ненавидел ли его кто‑нибудь до такой степени, чтобы убить?
Лайам покачал головой:
– Не знаю. Не думаю, чтобы у него было так уж много знакомых в Саузварке – ну, конечно, кроме меня.
– О, нет, знакомых у старика хватало. Ходят слухи, что кое‑кто совсем не гнушался вести с ним дела. Я это проверю и посмотрю, оставил ли он завещание.
– Завещание?
– Ну да, завещание.
Кессиас, кажется, решил, что Лайам, как чужак, не очень‑то хорошо разбирается в тонкостях южного диалекта, и потому счел за лучшее пояснить:
– Он мог составить завещание и зарегистрировать его в канцелярии герцога. Многие горожане так делают.
Лайам промолчал; по его мнению, Тарквин был не из любителей составлять завещания.
– Теперь встает вопрос о похоронах. Кто‑то должен этим заняться.
Эдил выжидательно взглянул на Лайама.
«Ты обо всем позаботишься».
– Я обо всем позабочусь, – произнес с натугой Лайам, побледнев от столь наглого вторжения в его мысли. – Мы как‑то обсуждали с ним что‑то такое. Теоретически, конечно. Мне бы и в голову не пришло…
На лице эдила промелькнуло удивление, и Лайам занервничал. Дракончик устраивал дела на свой странноватый лад и толкал его на такие дорожки, по каким ему еще не доводилось ходить. Но Кессиас истолковал замешательство Лайама по‑своему.
– Сколько вам лет, Лайам Ренфорд?
– Тридцать, – отозвался Лайам.
– Тридцать… – пробормотал эдил. Он был старше Лайама лет на десять. Суровое лицо Кессиаса немного разгладилось. – Вы что, никогда не видели мертвецов?
Лайам нахмурился. Мертвецов он повидал предостаточно. Наверно, куда больше, чем бравый эдил, и, пожалуй, в гораздо более худших видах.
«Нет».
– Нет, – ответил он дрогнувшим голосом.
– Может, мне оставить своего человека, чтобы он вам помог?
«Нет».
– Нет, спасибо. Думаю… – Лайам запнулся и судорожно сглотнул. – Думаю, я справлюсь.
– Ну ладно, – сказал наконец Кессиас. – Раз вы в этом уверены, я, пожалуй, вернусь к своим делам.
Лайам коротко кивнул.
Эдил ответил таким же коротким кивком и двинулся было к двери, но тут же остановился и спросил, где Лайам проживает.
– Мало ли – вдруг мне удастся что‑то разнюхать. И понадобится срочно с вами поговорить.
Лайам объяснил, как его найти, и Кессиас удалился, прихватив стражника, одиноко топтавшегося возле входной двери. Лайам, выйдя на террасу, смотрел, как они уходят по узкой тропе, ведя своих лошадей в поводу. Когда они взобрались на утес, Лайам вернулся в дом.
Фануил по‑прежнему лежал на столе в кабинете. Он смотрел на Лайама спокойно, даже словно бы безмятежно.
«Почесывание – хорошо».
– Полагаю, ты хочешь еще? – саркастически поинтересовался Лайам, но все‑таки почесал мягкую, словно ткань, чешую. – Что из того, что тут было, ты предвидел заранее?
«Довольно многое».