Видимо, тут дело было не в том, что ей нравились громилы – их в тот день собралось немало, причем куда повнушительней меня. Их там было просто невероятное количество. Я недоумевал, даже беспокоился по этому поводу, но это еще до того, как заметил блондинку. Обычно вокруг бассейна любого фешенебельного отеля нежат свои немощи жирные папаши и их изысканно усохшие спутницы жизни, образуя своеобразный блеватион, пардон, пантеон с бассейном. Эти же громилы больше смахивали на тяжеловесов.
Леди все так же улыбалась мне. Пришлось сказать:
– Решили порыбачить? Или просто проветриться?
– В основном проветриться. О, если б только это. – Она секунду помолчала. – А вы?
– А я так.., бездельничаю. – Но это было отнюдь не так. Похоже, у меня было самое значительное дело за все шесть лет моей частной практики. Но я вовсе не собирался насчет этого распространяться. К тому же я полагал, что вопрос этой красотки носит исключительно светский характер – сие местечко как нельзя лучше располагает к подобному. – Вы остановились в “Лас Америкас”?
– Нет. Но мой муж из-за дел проводит здесь чуть ли не все время, поэтому я пользуюсь здешним бассейном. Чтобы отдохнуть, загореть, ну и похудеть.
Ничего себе – похудеть. Да если она похудеет, ей будет хуже, это любой подтвердит. Однако меня не это ошарашило – меня ошарашило слово “муж”, правда, этого и следовало ожидать. С ее ножками у нее их должно быть штук восемь: по одному на каждый день и соответственно все оставшиеся для воскресенья.
– Ваш муж? – переспросил я как можно безмятежней. – У вас есть муж?
– С недавних пор да, хоть это и не имеет никакого значения. Как раз насчет этого я и хотела поговорить с вами, мистер Скотт.
Я поморщился. Эту девицу я не знаю, а она меня знает. К тому же ей надо поговорить со мной насчет ее мужа. Обычно все бывает наоборот.
– Леди, откуда вам известна моя фамилия? – поинтересовался я. – Что касается меня, то я уверен, что незнаком с вашим мужем. И, откровенно говоря, не имею ни малейшего желания с ним знакомиться.
Она рассмеялась и захлопала своими длиннющими ресницами.
– А вы такой, как о вас говорят. Даже еще хуже. – Внезапно она понизила голос до шепота. – Мистер Скотт, неужели вы и в самом деле думаете, что я подошла к вам только потому, что мне приглянулись ваши мускулы?
– Я, право... Она улыбнулась.
– Да, они мне приглянулись – те, которые я вижу. – Она вдруг расхохоталась. – Но дело не только в этом. И даже вовсе не в этом. Я хотела бы вас нанять.
– Нанять? С какой целью? И откуда вам известны обо мне такие подробности?
– Мне они не известны. Вчера вечером мы с мужем сидели в баре, когда туда вошли вы. Он сказал мне, кто вы, и тут я вспомнила, что видела ваше фото в газетах. Я из Беверли Хиллз. – Она пожала плечами, и ее лицо стало серьезным. Я заметил, что у нее зеленые широко поставленные глаза и рыжеватые брови вразлет. – Вы единственный из тех, кого я здесь знаю, не бандит, – сказала она.
Сие меня слегка озадачило, но я еще разок окинул взглядом местное сборище и до меня кое-что дошло. Я размышлял на предмет этого сборища крепышей со вчерашнего дня, с того самого момента, как, едва поселившись в отеле, опознал при входе парочку знаменитых гангстеров. Было еще несколько знакомых физиономий, но я пока еще их не опознал. На другой стороне бассейна" я заприметил одного белокожего в коричневых плавках с лысиной и физиономией, смахивающей на червивый гриб. И вдруг вспомнил, кто это: Миша Островский, главарь шулеров и рэкетиров округа Сан Франциско. Мне стало слегка не по себе.
– О'кей, – сказал я. – Так, значит, я не бандит. Значит, вам известно, что я частный детектив. Зачем вам нужен детектив?
Она хмыкнула.
– Вероятно, потому, что у него красивые мускулы. – И добавила печально:
– Мне на самом деле нужна помощь. Я хочу оставить мужа.
– Для этого вам не нужен детектив.