-- Вот кому сгодятся, тот пускай с ними и живет, а мы бу-дем жить с Валериком. Правда, сынок? -- Мать подошла то-же к кроватке, склонилась над сыном. -- Уй ти, мой малень-кий, мой холесенький... Иваном. Еще чего!
-- Ну, Валерик -- это тоже не подарок, -- заметил Иван, отходя от кроватки.
-- Да плохо просто! -- загорячился опять Василий. -- Чем нехорошо -Иван Васильевич?.. Царь был Иван Василье-вич...
-- У нас счас, скажи, царей нету, -- тютюшкалась мать с младенцем. -Нету, скажи, царей, нечего на них и огляды-ваться.
-- Ну что ты будешь делать? -- с отчаянием сказал Васи-лий. -- Ну, е-мое, Валериком он тоже не будет, это я тебе тоже не дам. Как недоносок какой -- Валерик... Он должен быть мужиком, а не...
-- Будет Валериком.
-- Нет, не будет!
-- Нет, будет!
-- Назовите в честь деда какого-нибудь, -- посоветовал Иван. -- В честь твоего отца или твоего.
-- Да они обои -- Иваны! -- воскликнул Василий. -- В том-то и дело!
Домой Микола пришел мрачный и решительный.
-- Ты чего такой? -- спросил отец.
Микола сел к столу, положил подбородок на кулаки, за-думался.
-- А?
-- Так.
Отец готовился спать. Сидел на кровати в нижней рубахе, в галифе, босиком. Шевелил пальцами ног.
На печке лежал хворый дед Северьян.
До прихода Миколы они разговаривали и теперь верну-лись к разговору.
-- Он, старик-то, говорит: мы, говорит, пахали их, те поля. Приехали, обрадовались -- землищи-то! И давай. Ну, год, два, три -- пашем. Глядим, а песок-то с той стороны все ближе да ближе к нам. Нам, говорит, тогда старики и совету-ют: "Пусть эта земля лучше залежью будет, лучше поурежьте свои пашни, которые к северу, а эти не трожьте. Бросьте эти поля пахать, не трогайте". Собрались, говорит, мы миром и порешили: не пахать к югу от Сагырлака. И верно: остано-вился песок. Трава-то его держать стала. А счас опять все распахали... И уж заметно, как сохнет к северу. Еще вот лет пять попашем -- и сгубим пашню. Тогда и удобрениями ни-чего не сделаешь -- сожгем только землю...
-- Сказали бы начальству.
-- А то не говорили! Доказывали: никакая это не целина, это залежь, специально которую не трогали, чтобы пески держать с юга. Ну, рази ж послушают!..
-- Тять, я жениться надумал, -- сказал Микола.
-- Эка!.. -- удивился отец. -- Кого же брать хочешь?
-- Вальку Ковалеву, -- негромко ответил Микола.
Отец кивнул головой: слышал кое-что.
-- Ты говорил с ней насчет этого?
-- Та-а... -- Микола мучительно сморщился. -- Нет.
-- Я сватать не пойду, -- твердо заявил отец.
-- Почему?
-- Не хочу позора на старости лет. Знаю я такое сватовст-во: придешь, а девка ни сном ни духом не ведает. Сперва до-говорись с ней, как все люди делают, тогда пойду. А то... ты вечно, Микола... -- все за тебя отец. Прогонют, потом житья в деревне не будет, бежать от стыда придется.
-- Ну, ты тоже прынц выискался: сватать он не пойдет, -- сердито сказал дед Северьян. -- Ты забыл, Тимоха, как я за тебя невесту ходил провожать? Забыл?
Тимофей недовольно нахмурился.
-- Ведь не пойдет она за него. Слышал я -- бабенки тре-пались -- не глянется он ей.
-- Пойдет! -- сказал дед. -- За такого парня!.. Чего ей еще надо?
-- Почему ты думаешь, что не пойдет? -- спросил Ми-кола.
-- Это уж тебе лучше знать. Хоть бы поговорил с девкой!..
-- Пойдем, тять. Я один не сумею.
-- Счас, что ли? -- испугался отец.
-- Счас.
-- Ты что, опупел?
-- Надо... А то поздно будет. Прошу тебя, один раз в жиз-ни сделай...
-- Тимоха, помоги парню.
-- Да почему счас-то? Кто так делает?..
-- А то поздно будет. Фактор один появился... поздно будет.
-- Какой фактор?
-- Ну... поздно будет. Ее спровоцируют.
-- Тимоха...
-- Да ну вас к черту, вы что, на самом деле! Ночь-пол-ночь -- сваты заявились. Завтра хохотать все будут.
-- Вот как раз счас самое время идти, -- рассуждал дед с печки. -Никто не увидит. Откажут, никто знать не будет.
Тимофей вздохнул, задумался.