за грамотность, а
За содержание - два!
Повезло мне с учителями
Они не были стукачами,
А бедная мама терпела,
Ее вызывали то и дело
В школу,
Где я творил крамолу:
То избил одноклассника
Антисемита,
а то
Уж и вовсе не понять Садовского:
Вслух заявил,
Что не любит Маяковского.
Боже милостивый, спасибо!
Что когда умер Великий Вождь,
Я, готовая к депортации вошь,
Был в девятом только классе,
Хотя ужасно опасен!!!
Меня не успели они посадить,
И я это все не могу забыть.
Мама, я не просил прощения,
Я, неразумный, все жаждал мщения
За то, что жизнь тебе сокращал,
За то, что то что думал, вещал.
В "мелухе", где вор на воре,
Умерла ты
в больничном коридоре,
И лаяли в этот час дворняги,
Облаченные ложью коммуняги!
x x x
Ты мне Изи Харика читала
Сколько раз читал его потом!
Словно ты со мной его листала
Вот стоит рна полке этот том.
И любая нежная страница
Голосом твоим оживлена,
Для меня навеки в ней хранится
Маминого голоса страна.
Говорят, влюбленный не однажды
Автор это все читал тебе,
И осталось в них томленье жажды
И его раздумья о судьбе.
Чуть начну читать - всегда бывает,
Слышу голос твой -его строку
Прошлое волшебго оживает,
Будущее сбито на скаку.
Эту книжку в тяжкую минуту
От костра пятидесятых спас,
Спрятал я под шарф ее, закутал,
И тепло хранит она сейчас.
В жизни ничего не пропадает Даже голос и тепло сердец,
Слышу, как больная и седая
Харика читаешь под конец.
x x x
Тот едкий страх
Игольчатый еловый
Мой приговор пожизненный не будет
Амнистии,
Нет власти,
Чтоб могла
Ее мне объявить.
Лишь я один
Преодолеть его бы мог,
Но только
Он в генах.
Если б ты не понимала,
Как страшен мир,
В котором мы живем,
Быть может, он в тебе
Не смог бы прорасти,
И метастазы
Его
тебя
Тогда бы не убили,
И мне бы ты его не подарила.
Мой приговор пожизненный,
Слепой...
Вот эта ель ежистая
Стоит над изгородью, камнем
Над могилой,
И здесь он прорастает
Сильный, колкий, разлапистый
Смолистый и зеленый...
x x x
Так нечасты наши встречи,
Лист осенний путь устелит,
И стволы торчат, как свечи.
У последней. у постели.
Полуржавая ограда,
Порыжевшая калитка,
Ах, пожалуйста, не надо,
Все понятно и обидно.
Значит смерть уже прокралась
В душу мне совсем украдкой,
И пройти всего осталось
Мне до встречи вечер краткий.
Будет лист один ложиться
На облезлую скамейку,
И наверно, побожится
Клен на тихую семейку.
И тогда узнаю, видно,
Что же я на свете стою,
Мы от боли и обиды
Отдохнем тогда с тобою.
x x x
Я люблю твои цветы,
Что всегда сажала ты,
Сквозь предзимний холодок,
Свежевыпавший снежок
Вот календулы каре
И бархотцы во дворе.
Собираю семена,
Называю имена,
С ними я давно дружу,
У тебя их посажу.
Мама, мама, не скучай,
Все на свете невзначай,
Не забудешь ты ни дня
Дел не столько у меня.
Будем вместе каждый год
Там, где время не течет,
Где ни утра, ни цветов,
Я к тебе давно готов.
x x x
Мама, мама,
Как упрямо
Я опять
К тебе стремлюсь,
Мама, мама,
Это драма
Это горечь
И искус,
Это тихое причастье,
Это едкая слеза,
Это, может быть, и счастье,
Коль его забыть нельзя,
Записать и отмахнуться,
И опять уйти в себя,
Я к тебе хочу вернуться,
По-сыновьему любя.
x x x
Зря волновалась - посмотри:
Сухое место, елка с вязом
И от калитки фонари,
Чтоб не искать, а выйти разом.
Твоя предсмертная печаль,
Твоя последняя тревога,
И тех минут мне горьких жаль,
Минут ли, как их было много...
Здесь настигает тишина,
Слышнее голос твой далекий,
И нереальны валуна
Награвированные строки.
Ах, мама, все ты мне дала,
А каждый шаг был зол и труден...
И даже место заняла...
Мы вместе вновь с тобою будем...
x x x
Дичает вечное начало.
Эпоха суетных скорбей.
Пещера вновь укрытьем стала
От современных дикарей.
И спор опять решает сила,
И повод в логику не впал,
О, мама, разве ты спросила,
О чем я двадцать лет кропал.