Гарри помог Джорджу донести сундук до камина и перевернуть на попа, чтобы его было удобнее держать. Снова крик: "Пристанище!", снова шелестящий свист, и Джордж тоже улетучился.
- Рон, ты следующий, - сказал мистер Уэсли.
- До свидания, - с воодушевлением попрощался Рон с Дурслеями. Он широко улыбнулся Гарри, вошёл в огонь и, с криком: "Пристанище!", исчез.
Остались только Гарри и мистер Уэсли.
- Что же... тогда до свидания, - обратился к Дурслеям Гарри.
Они не ответили. Гарри направился к огню, но, как раз когда он ступил на край камина, мистер Уэсли протянул руку и задержал его. Он смотрел на Дурслеев с нескрываемым изумлением.
- Гарри с вами попрощался, - укоризненно произнёс он. - Разве вы не слышали?
- Это неважно, - пробормотал Гарри мистеру Уэсли, - мне всё равно.
Но мистер Уэсли не убрал руку с его плеча.
- Вы ведь не увидите своего племянника до следующего лета, - с негодованием повернулся он к дяде Вернону. - Должны же вы попрощаться?
Лицо дяди Вернона мучительно исказилось. Как можно, чтобы негодяй, только что разрушивший стену у него в доме, учил его хорошим манерам!
Но палочка по-прежнему находилась в руке у мистера Уэсли, и дядя Вернон бросил на неё осторожный взгляд, прежде чем выдавить, крайне неохотно:
- До свидания.
- До встречи! - Гарри занёс ногу над зелёным пламенем, и его обдало приятным теплом. Тут позади раздался ужасающий сдавленный звук. Тётя Петуния начала кричать.
Гарри резко обернулся. Дудли уже не стоял за спиной у родителей. Он упал на колени у кофейного столика. Он чем-то давился и пытался выплюнуть какую-то странную, багровую, скользкую штуку в добрый фут длиной. Проведя секунду в полнейшем недоумении, Гарри осознал, что эта штука - не что иное, как язык Дудли, и что возле него на полу валяется яркая обёртка.
Тётя Петуния бросилась на колени рядом с сыном, схватила распухший язык и предприняла героическую попытку выдернуть его изо рта; неудивительно, что Дудли завопил и начал давиться ещё сильнее, одновременно стараясь освободиться от матери. Дядя Вернон громко завывал и размахивал руками, а мистер Уэсли пробовал перекричать весь этот гвалт.
- Успокойтесь, я всё исправлю! - орал он, в то же время приближаясь к Дудли с вытянутой палочкой. Тётя Петуния заверещала пуще прежнего и закрыла Дудли своим телом.
- Да что вы, в самом деле! - отчаянно воскликнул мистер Уэсли. - Это же очень просто - это из-за конфеты - это мой сын Фред - обожает всякие шутки, знаете ли - но это всего лишь Дутое Заклятие - по крайней мере, я так думаю пожалуйста, успокойтесь, я всё исправлю...
Это отнюдь не успокоило Дурслеев, наоборот, вид у них стал совсем уже несчастный; тётя Петуния захлёбывалась рыданиями и тянула Дудли за язык, очевидно, задавшись целью непременно оторвать его; Дудли изнемогал под двойной тяжестью языка и матери, а дядя Вернон, абсолютно потеряв контроль над собой, схватил с буфета фарфоровую статуэтку и швырнул ею в мистера Уэсли. Тот пригнулся, и фигурка разбилась во взломанном камине.
- Да что же это такое! - сердито вскричал мистер Уэсли, потрясая палочкой. - Я же хочу помочь!
С воем раненного гиппопотама дядя Вернон схватил другую фигурку.
- Гарри, уходи! Уходи! - прокричал мистер Уэсли, направив палочку на дядю Вернона. - Я сам справлюсь!
Гарри ни за что не пропустил бы такую потеху, но новая фигурка чуть не вмазалась ему в левое ухо, и он решил, что будет лучше предоставить дело мистеру Уэсли. Он шагнул в огонь и, глядя назад через плечо, произнёс: "Пристанище!". Последним, что он увидел в гостиной, были мистер Уэсли, с помощью палочки удаливший из рук дяди Вернона третью статуэтку, тётя Петуния, лежащая поверх Дудли, и язык Дудли, мотающийся по полу как громадный скользкий питон.