Айвару было, конечно, известно, что у каждого табора существуют свои обычаи и законы. Вместе с Хедином он пересек границу, которая никем не охранялась и не была известна чиновникам Нового Рима — ее отмечали только ориентиры на местности — скала причудливой формы, овраг, заброшенная ферма… Теперь они были во владениях табора Привал, тут можно было быть в чем-то уверенным еще в меньшей степени, чем в какой-то мере знакомом ему таборе Братство. Фермер снял комнату в единственной гостинице, которой мог похвастаться Арройо.
— На всякий случай я останусь здесь до твоего отъезда, — сказал Хедин, — но имей в виду, отныне ты предоставлен самому себе. — Фермер откашлялся. — Хотел бы я, чтобы это было не так. Успехов тебе, мой мальчик.
Айвар пошел через поселок к табору. Кочевники собирались в дорогу. Полсотни или около того ярко раскрашенных повозок, пестро одетые люди, суматоха, шум, крики многоцветным шквалом вторгались в унылое однообразие ландшафта. Арройо располагался на склоне возвышенности, поросшем редким кустарником, служившим кормом немногочисленному скоту: километр за километром иссушенная и голая земля тянулась от подножия холмов на восток, где на горизонте виднелись дюны пустыни Айронленд.
В этой на первый взгляд бестолковой суете мужчины, женщины и дети то и дело замирали, глазея на Айвара, и что-то — несомненно, насмешливое, — выкрикивали на своем языке. Ему было неловко, он чувствовал себя совершенно одиноким среди этих невысоких поджарых людей с бронзовой кожей и иссиня-черными прямыми волосами. Кольцо экипажей отгородило Айвара от привычного мира. Некоторые из них были потрепанными грузовиками городского изготовления, расписанными немыслимыми узорами, украшенными флажками, амулетами, звенящими на ветру колокольчиками. В основном же это были фургоны, в которые тинераны запрягали несколько пар стафов, — в них-то кочевники и жили. Из полукруглых крыш торчали печные трубы, на окнах развевались грязные занавески. Ниже флажков и росписи стены фургонов были покрыты искусной резьбой: ухмыляющиеся демоны и магические шестиугольники, скачущие звери и химеры, пляшущие, работающие, охотящиеся, играющие, занимающиеся любовью или уж вовсе эзотерическими действиями мужчины и женщины.
Мимо Айвара прошел парень со связкой ножей и шпаг, завернутых в плащ. Он запрыгнул — лестница отсутствовала — в один из фургонов, отдал свою ношу кому-то и соскочил обратно, оказавшись лицом к лицу с Айваром.
— Эхой, студиозус, — довольно дружелюбно обратился он к юноше, — чего тебе нужно? Представление закончилось.
— Я… я ищу место в фургоне, — запинаясь и облизывая пересохшие тубы, ответил тот. День выдался жаркий — градусов двадцать пять по Цельсию. В казавшемся отполированным небе, потерявшем свою обычную глубину — нестерпимо ярко сиял Вергилий.
— Деньжата есть? Городской житель не заработает себе на прокорм. Мы ведь двинемся на восток, прямо через Кошмар Айронленда. Это тебе не садик с фонтаном. Нам же еще придется выметать то, что от тебя останется, когда ты рассыплешься. — Парень потер свой острый подбородок. — Конечно, — добавил он задумчиво, — из тебя получится неплохая пудра для наших девчонок.
Шутка не показалась Айвару злой. Он пригляделся к своему собеседнику. Тот был молод, вероятно, не намного старше самого Наследника. Как и у большинства мужчин, его волосы, перехваченные унизанной бисером лентой, падали на плечи, в ушах красовались крупные медные серьги. На гладко выбритом узком лице с высокими скулами выделялись блестящие серые глаза. Усмешка не сходила с губ тинерана, и стоял ли он неподвижно или двигался, его фигура оставляла впечатление непоседливости.