В понедельник ожидался визит одной дамы из Тель-Авива. Зоя Залмановна весила не менее сотни килограмм, носила большую бородавку на носу и курила "Беломор". Любимым выражением у нее было: греб вашу маму.
- Обязательно приду. - сказал Василий Петрович с фанатичным блеском в глазах.
- Приходи, Вася, приходи, - ласково сказал я. - Слушай, а чего вчера-то прибегал?
Васнецов притушил огоньки в глазах, досадливо крякнул и сел на стул.
- Заказали тебя, Андрюха.
Хорошее начало. Люблю я такие веселые, жизнеутверждающие зачины.
Вчера Васька уже на этот счет трепался. Что-то, значит, есть...
А Васька был несколько даже смущен, что на него в принципе не похоже.
- Ну так что, Вася? Не тяни ты кота за хвост.
- Ты такого господина Мамкина знаешь?
- Еще бы... можно сказать, герой нашего совместного с Глебом расследования. Одна статья про его художества уже вышла. На той неделе даем вторую.
- Вот в них-то все и дело, - сказал Васька. - Очень сильно на тебя господин Мамкин обиделся.
- И что?
- А ничего... У меня, понимаешь ли, к господину Мамкину тоже есть свой интерес.
- Какой у тебя-то?
- Коммерческий, конечно... Нужно мне одну бумажонку в мэрии оформить. Как раз по ведомству этого Панкина.
- Мамкина, Вася.
- А хоть дедкина, хоть бабкина. Дочкина, внучкина, жучкина... Ну, вышли мы на этого козла. Все как положено. С конвертиком. А он, пидор, аккурат сильно был твоей статьей огорчен. И двинул нам встречное предложение: тебя, Андрюха, маленько поучить. В обмен на лицензию.
Да, господин Мамкин, не ожидал я от вас такого, подумал я. И хотел расспросить Василия поподробней, но тут пришел Глебушка Спозаранник. Сунулся в кабинет, увидел, что я не один, и хотел уйти. Но я не дал, окликнул:
- Зайди, Глеб Егорыч, послушай. Тебя тоже касается.
И пришлось Василию снова рассказать историю кошмарного заказа на избиение журналиста.
- Вам же это сделать, говорит, без проблем, а? Представляешь, какой козел? Вы его, говорит, поучите. Так, чтобы жив остался, но в больнице повалялся. А все ваши вопросы я, ребята, решу. Вот так, синьоры.
Глебушка выразительно матюгнулся и сказал:
- Ну, действительно козел. Это он после первой статьи так взвыл. А уж после второй...
- Не будет, - перебил я Глеба.
- Что не будет? - удивился он.
- Второй статьи не будет. Снимаем материал.
- Ты что, Андрей?
- Я сказал: снимаем.
- Да почему, Андрей?
- Потому что я так сказал.
Несколько секунд Спозаранник смотрел на меня непонимающим взглядом, а потом резко повернулся и вышел из кабинета. Дверью грохнул от души.
***
На девятой линии Васильевского острова, где разместилось Северо-Западное таможенное управление, я еле нашел место для своей "Нивы".
Я зашел под арку старинного и весьма неказистого снаружи здания под зеленым с крестом флагом... и обомлел.
К входу в таможенное управление вела шикарная мраморная лестница. Явно современного вида. И лежал сбоку загадочный мраморный грифон. Ни фига себе! Бедно живет таможня... А за державу, конечно, обидно. Бедно, бедно живет таможня.
В огромной приемной меня встретила смазливая деваха. Наверное, внучка знаменитого таможенника Верещагина... ну-ну.
- Вы Обнорский? спросила она очень приятным голосом. - Виктор Васильевич вас ждет.
И столько тепла было в ее голосе, столько радости, что я подумал: как только вы тут без меня жили-то?
А самого Виктора Васильевича Фонарского я раньше не видел. Третий таможенный чин Северо-Запада оказался маленьким, невзрачным, лысым мужиком. Чем-то он неуловимо напоминал опарыша. Но - умен. Это бесспорно. Хитер, проницателен. Это тебе не Мамкин.
А потом был обязательный кофе.
И хороший, обстоятельный рассказ о таможне. Говорил Виктор Васильевич хорошо, толково, по существу.