Постепенно разговор наш, по обоюдному молчаливому согласию, свернул на обыденные темы, вроде кулинарии. Надо сказать, моя собеседница была немало удивлена моим познаниям в области вкусной еды, что, впрочем, не помешало ей вступить со мной в жаркий спор на тему применения лимонов в приготовлении ухи.
— Поверьте, уважаемая Заряна Святославна, лимон вовсе не испортит ухи, ежели будет правильно использован.
— То есть выкинут, Виталий Родионович. Сие есть единственное приемлемое использование этого цитруса в ухе. Попробуйте добавить его в блюдо, и суп будет горчить, словно нерадивый повар при чистке рыбы пролил желчь! — Хозяйка разгорячилась.
— Ну право же, Заряна Святославна, не стоит быть столь безапелляционной. Всего-то и надо, при добавлении лимона, проследить, что бы в уху не попала пленка с него. Именно она и придает столь неприятную горечь. Не верите? — Я внимательно посмотрел на собеседницу, всем своим видом выражающую недоверие к моим словам. Я вздохнул. — Зря, очень и очень зря, дражайшая Заряна Святославна. Предлагаю провести опыт. Найдутся ли у вас необходимые ингредиенты для ухи?
— Обижаете, господин Старицкий. — Фыркнула дама. — Чай у реки живем, да в столице. Найдется все что пожелаете… Но. Предлагаю пари.
— О? — Оказывается госпожа Смольянина еще и азартна? Положительно, чУдная женщина. Начинаю завидовать Грацу, самой что ни на есть черной завистью. — И что же будет предметом нашего спора?
— Проигравший накрывает обед по рецептам выигравшего. — Усмехнулась хозяйка.
— Идет. Приступим? — Согласился я. Смольянина кивнула и, взяв со стола небольшой колокольчик, тряхнула его. По террасе поплыл тонкий звон, и через мгновение в дверях показалась служанка, этакая серая мышка в строгом платье. Выслушав распоряжения хозяйки, девушка заверила, что все будет готово немедля, и испарилась.
Не люблю уху… Но готовить умею, поскольку ее очень уважали мои друзья. Они то и подбили на первое приготовление сего блюда, однажды взяв меня на «слабо». Дескать, не любишь уху, потому как не умеешь ее готовить. Ну-ну. Через четыре часа, я уже кормил этих обормотов тройной ухой по-царски. Трескали так, что за уши не оттащишь. Вот и сейчас, хозяйка дома крутится вокруг плиты, вдыхая аромат готовящегося на открытом огне блюда. Ну а теперь причина нашего спора. Я аккуратно разрезал лимон и, свернув у попавшегося под руку чайника, серебряное ситечко, так же аккуратно выдавил через него сок в котел. Десять минут прошло, убираем котелок с открытого огня и даем ухе потомиться еще с четверть часа.
Пока я корпел над ухой, госпожа Смольянина уже велела накрыть стол, не забыв и об альтернативе моему блюду. Не верит в мой кулинарный талант Заряна Святославна. Зря.
От позднего обеда и восторгов хозяйки по поводу приготовленного мной рыбного супа нас отвлек нежданный гость из Особой канцелярии. Честно говоря, когда я обсуждал с князем возможность установки в доме телефона и получил туманное обещание «подумать», я совершенно не ожидал, что вопрос будет решен положительно и столь быстро.
Глава 4
Кому суждено быть повешенным, тому море по колено…
Вот знал ведь, что в конце-концов, что-то подобное произойдет… Но почему именно сейчас? Неужто, так трудно было хоть годик подождать? Впрочем, глупый вопрос, судьба, это такая стерва, что при ее участии, надеяться на лучшее можно только в гробу. Эх. И дернул же меня черт отправиться в театр. Сидел бы себе дома, с книжкой, сигаретой и бокалом порто, к которому меня так неожиданно пристрастил профессор, и в ус бы не дул. А теперь… Ну вот что мешало этому придурку в аксельбантах, что сидит в ложе напротив, прийти в театр завтра? Но нет, не с моим везением. Блин, надо было еще тогда, у «Летцбурга» под мостовую его закатать вместе со всей гоп-компанией, сейчас бы и проблем не было. Ладно, если бы да кабы, это не наш вариант. Попробуем найти плюсы в нашей нечаянной встрече… А их немного. Первый плюс, это то, что ныне офицерик в одиночестве, а значит очередной махаловки в стиле «пятеро против одного», не будет, а будет хольмганг. Точно будет. Вон как доблестный воин побагровел, меня увидев. Не хватит у него выдержки, дружков кликнуть, да всей компанией на меня навалиться. Вот ей-ей, как только занавес опустят, он тут же завалится в ложу профессора, любезно мне предоставленную на сегодняшний вечер, что бы вызвать меня в круг. Второй плюс в том, что по правилам, да-да, не зря же я почти все свободное время провожу в библиотеке, успел с местным дуэльным кодексом ознакомиться… так вот, по правилам, выбор оружия будет за мной, как за вызываемой стороной. А значит, всякие неожиданности и неприятности с этого направления, для меня исключены, а вот для моего противника, только начинаются. Хе. Ну в самом деле, не буду же я с ним рубиться на саблях, всего-то после месяца с небольшим занятий? Я ж не самоубийца. Что бы там Тихомир не говорил по поводу моего растущего не по дням, а по часам умения, как бы не хвалил своего великовозрастного ученика за скорость и реакцию, но то, что даже самому среднему бойцу, я пока, что называется: «на один зуб», сие есть факт непреложный, хоть и печальный. А значит, никаких сабель, шпаг и мечей. Правда, к моему удивлению, огнестрельное оружие использовать в хольмганге не дозволено, но это единственный, встреченный мною в кодексе запрет подобного рода. В остальном, хоть на катапультах перестрелы устраивай. Вот так-то. О! Легок на помине.
За моей спиной скрипнула входная дверь, и я почувствовал легкий сквозняк, принесший с собой тяжелый дух перегара. Похоже, мой будущий противник уже серьезно набрался. Ну ничему люди не учатся!
— Ты… Вы… Име-ик-ю… — Сипло произнес голос. Я медленно обернулся, затылком чуя устремившиеся в ложу профессора, взоры немногочисленных зрителей, не пожелавших покинуть зал, в антракте. А передо мной оказался покачивающийся, словно былинка на ветру, лейтенант, уже один раз летавший под моим чутким руководством, и теперь рискующий повторить сей в вышей степени экзистенциальный опыт… да, изначально у меня не было такой цели, но кто ж знал, что от него так несет?! Это ж сколько надо было выжрать, и в какой помойке, что бы получить такую оригинальную смесь ароматов, а?
— Любезнейший, подите прочь, от вас воняет. — Буду я еще ждать, пока это чудо проспиртованное сможет выговорить свое имя. А зрители-то как заинтересовались… Дьявол. И черт с ним, испортил мне вечер, урод, пусть пеняет на себя.
— Да вы… ты…!!! Я ж тебя-ик… — Еще пуще побагровело это недоразумение и вдруг выдало тираду, почти трезвым тоном. — Господин как-вас-там, я, Государева Плесковского полка десятник, боярин Голова. У, должно быть памятного вам ресторана, вы оскорбили меня и моих друзей. К сожалению, они вынуждены были покинуть столицу, получив предписание по новому месту службы на южной границе, а посему не могут присутствовать здесь сейчас, дабы пообщаться с вами. Но, думаю, они будут безмерно рады узнать о нашей встрече. Имею честь вызвать вас в круг.
— Виталий Родионович Старицкий, заштатный письмоводитель Государевой Особой канцелярии. Жду ваших поручников через три дня, поутру в доме Смольяниных. А сейчас, выйдите вон. Вы мешаете мне смотреть спектакль. — Я демонстративно приложил к носу платок и повернулся лицом к сцене, где уже разворачивалось второе действо. Охреневший десятник еще пару секунд посопел за моей спиной, а затем, выматерившись, вывалился из ложи. М-да. Кажется, сегодня о хольмганге будет трещать весь Хольмгард. Чтоб он провалился, этот чертов десятник!
— Ну, Виталий Родионович, такого я от вас не ожидал. Нет, никак не ожидал! — В очередной раз покачал головой князь, приехавший к Смольяниным, буквально через полчаса, после того как я вернулся из театра, и теперь расхаживающий по моей гостиной с каким-то удивленно-злым видом. Ментал вокруг Телепнева бурлил, а цвета, в которые окрашивались его тонкие оболочки, наводили на мысли о суициде. — Как вас только угораздило попасть в такой переплет, а? Хотя… именно с вами, по-моему, может происходить и не такое.