Когда угрюмость дона Хуана достигла предела, он замкнулся в себе и почти перестал общаться с кем бы то ни было.
И тогда Нагваль Хулиан собрал всех обитателей особняка и объявил, что хоть он и нуждается в помощнике, однако будет ждать их решения. И если им не нравится угрюмость и необщительность его нового слуги, пусть скажут об этом. Если большинство не одобрит поведения дона Хуана, ему придется убираться восвояси и самому разбираться с ожидавшим его снаружи не то чудовищем, не то собственной выдумкой.
Затем Нагваль Хулиан вывел их на лужайку перед домом и потребовал, чтобы дон Хуан показал всем чудовищного человека. Дон Хуан показал в том направлении, где, по его мнению, тот находился, но никто ничего не заметил. Дон Хуан в отчаянии подбегал то к одному, то к другому из присутствующих, уверяя, что чудовище рядом, умоляя помочь ему, но все они оставались безучастными к его мольбам и называли его сумасшедшим.
Вот тогда Нагваль Хулиан и сказал, что необходимо сообща решить дальнейшую судьбу дона Хуана. Бывший среди них нелюдимый мужчина отказался от голосования. Он пожал плечами и пошел прочь. Все женщины высказались против дальнейшего пребывания дона Хуана в их доме. Они мотивировали это тем, что он слишком мрачен и имеет скверный характер. Однако в процессе жарких споров Нагваль Хулиан полностью изменил свое отношение к дону
Хуану и стал его защищать. Он говорил, что женщины несправедливы к бедному юноше и что тот, возможно, еще не совсем помешался и, может быть, даже видит своего монстра на самом деле. Еще он сказал, что, наверное, его угрюмость является порождением беспокойства и страха. В результате страсти накалились, и через минуту женщины уже вовсю кричали на самого Нагваля.
Дон Хуан хотя и слышал этот спор, мало интересовался им. Он понимал, что его хотят выгнать и что чудовищный человек наверняка захватит его и превратит в раба. Чувствуя свое полное бессилие, он заплакал.
Его отчаяние и слезы как-то повлияли на рассерженных женщин. Их лидер предложила следующее: предоставить дону Хуану испытательный срок в три недели, в течение которых его характер и поведение будут ежедневно оцениваться всеми женщинами. Она предупредила дона Хуана, что, если за это время на него поступит хоть одна жалоба, – его вышвырнут вон.
Дон Хуан рассказал, как затем Нагваль Хулиан с отеческой заботой отвел его в сторону и вновь начал запугивать. Шепотом он сообщил, что знает не только о существовании монстра, но и о том, что он бродит по округе. Однако связанный каким-то условием, разглашать которое он не смеет, он не может говорить о монстре женщинам. Он настойчиво просил дона Хуана не быть мрачным и притвориться, будто его дурное настроение переменилось на противоположное.
– Делай вид, что ты доволен и счастлив, – сказал он дону Хуану. – Если ты не последуешь моему совету, женщины прогонят тебя. Одно лишь это может образумить тебя. Используй свой страх как реальную движущую силу. Это все, что у тебя есть.
Всякие колебания или задние мысли, имевшиеся у дона Хуана, немедленно улетучились при виде чудовища, которое нетерпеливо поджидало его у невидимой черты. Казалось, оно понимало, насколько шатким было его положение. Чудовище выглядело зверски голодным и, видимо, предвкушало скорый пир.
Нагваль Хулиан еще раз припугнул своего подопечного.
– На твоем месте, – сказал он, – я вел бы себя так, как хотят эти женщины. Я вел бы себя, как ангел. Это спасло бы меня от адского зверя.
– Значит, ты и вправду видел его? – спросил дон Хуан.
– Конечно, – ответил Нагваль. – И еще я знаю, что, если ты уйдешь или женщины выгонят тебя, чудовище схватит тебя и превратит в своего раба. Говорят, что такое чудовище способно причинить своей жертве невообразимые страдания.