Учитель нужен нам лишь по одной причине – он должен безжалостно побуждать нас к действию. В противном случае мы обязательно остано!имся, чтобы поздравить самих себя с тем, что продвинулись так далеко.
По его словам, мы оба являем собой пример отвратительной тенденции выходить из себя. К счастью, его бенефак-тор, будучи непревзойденнымсталкером, совершенно не щадил его.
Дон Хуан рассказывал, как во время ночных путешествий по пустыне Нагваль Хулиан основательно просветил его относительно природы чувства собственной важности и движенияточки сборки. По словам Нагваля Хулиана, чувство собственной важности – это чудовище о трех тысячах голов. Противостоять и победить его можно лишь в трех случаях. Во-первых, если отсечь все головы последовательно; во-вторых– достичь того загадочного состояния, которое называетсяместом без жалости, постепенно разрушающего чувство собственной важности; и в-третьих – если за мгновенное истребление трехтысячеголового чудовища заплатить своей собственной символической смертью.
Нагваль Хулиан советовал избрать третий путь. При этом он сказал дону Хуану, что тот может считать себя счастливым, если ему будет предоставлена возможность выбора, потому что обычно толькодух определяет путь, по которому должен следовать маг, и долг мага – следовать ему.
Дон Хуан сказал, что учил меня так же, как в свое время его учил бенефактор, – отсекать все три тысячи голов чувства собственной важности одну за другой, однако результаты оказались весьма различными. Тогда как я поддавался учению очень хорошо – он не поддавался ему вообще.
– Со мной был особый случай, – продолжал он. – С той самой минуты, как мой бенефакторувидел меня, лежащего на дороге с пробитой пулей грудью, он знал, что я – новый Нагваль. Он и вел себя соответственно, сдвинув моюточку сборки после того, как здоровье мое немного улучшилось. Вот почему я мог так легковидеть поле энергии в виде чудовищного человека. Однако этот прием вместо предполагаемой помощи стал помехой дальнейшему движению моейточки сборки. И в то время, когдаточка сборки других учеников постепенно сдвигалась, моя оставалась неподвижной на уровне способностивидеть монстра.
– Но почему твой бенефактор не объяснил тебе причину происходящего? – спросил я, озадаченный этими излишними сложностями.
– Мой бенефактор не верил в то, что можно получить знание даром, – сказал дон Хуан. – По его мнению, знание, сообщаемое таким образом, является не столь эффективным. Им невозможно воспользоваться в случае необходимости. С другой стороны, для знания, полученного на практике, всегда найдется способ словесного выражения.
Дон Хуан сказал, что его метод обучения отличается от метода обучения его бенефактора тем, что сам он верит в необходимость свободы выбора, чего тот совершенно не допускал.
– Не пытался ли Нагваль Элиас, учитель твоего бенефактора, рассказывать тебе о том, что происходило на самом деле? – настаивал я.
– Он попытался, – вздохнув, сказал дон Хуан, – но я был тогда просто невыносим. Я считал, что знаю все. И то, что говорили мне они оба, я попросту пропускал мимо ушей.
В поисках выхода из создавшегося положения Нагваль Хулиан решил вынудить дона Хуана сместить своюточку сборки, но уже таким образом, чтобы тот сделал это самостоятельно.
Я прервал его, спросив, когда это произошло: до или после случая на реке. Рассказы дона Хуана, к сожалению, не следовали так нравившемуся мне хронологическому порядку.
– Это случилось через несколько месяцев, – ответил он. – Но не думаешь ли ты, что из-за того, что у меня тогда произошло расщепление восприятия, я действительно изменился, стал мудрее или уравновешеннее? Ничего подобного.
Можешь судить по себе.