Черезнесколько дней армия решит участь всех жителей республики, она разрешит великую задачу свободы двадцати народов, беспокойные взгляды которых устремлены на пики ее храбрых солдат.
Главнокомандующий просит всех офицеров, унтер-офицеров и солдат армии глубоко проникнуться этой важной и славной миссией, которую они призваны исполнить в своем отечестве…
Сеньоры генералы, офицеры и солдаты освободительной армии! Вскоре участь республики будет решена, вскоре нам предстоит или быть покрытыми славой и благословениями шестисот тысяч аргентинцев, или умереть в тюрьмах тирана и влачить жалкую жизнь в иностранных государствах, между тем как ярость тирана обрушится на наших отцов, жен и детей. Выбирайте, мои храбрые товарищи, полчаса храбрости достаточны для славы и счастья республики!
Враг в будущем сражении, вероятно противопоставит нам, многочисленную армию. Но ничто не должно нас смущать. Если главнокомандующий отдаст приказ к атаке, победа будет за нами. Все будет зависеть от храбрости освободителей. Пусть кавалерия стремительно бросится на центр неприятельской армии —она не выдержит. Важно, чтобы одни легионы, назначенные главнокомандующим, соединили свои усилия для того, чтобы обратить неприятеля в бегство, а другие должны преследовать его.
Главнокомандующий верит в свою армию!
Хуан Лаваль
— О, как это возвышенно! — восторженно вскричала молодая женщина, когда Мигель закончил свое чтение.
— Да, дорогая Эрмоса, я всегда находил, что все прокламации и дневные приказы армиям очень похожи друг на друга и что все они возвышенны, но хотелось бы увидеть возвышенность в действиях. Предприятие генерала Лаваля
будет великолепно, если он бросит свои эскадроны на улицы Буэнос-Айреса.
— Он придет.
— Дай Бог!
— Но скажи мне, почему ты так неосмотрительно носишь при себе такую важную бумагу?
— Я ее получил в том доме, куда отвел Луиса.
— Какой же этот дом?
— Просто дом одного служащего.
— Боже мой! Ты спрятал Луиса в доме служащего Росаса?
— Нет, сеньора, в доме моего служащего.
— Твоего?
— Да, но тише!.. У ворот на улице остановилась лошадь.
— Хосе! — крикнул он, выходя во двор.
— Сеньор? — отвечал ветеран.
— Кто-то находится за воротами?
— Нужно открыть, сеньор?
— Да, открой, уже стучат.
Дон Мигель вернулся в гостиную и сел рядом с кузиной. Донья Эрмоса побледнела, а молодой человек был так же спокоен и уверен в себе, как и всегда: он ожидал нового события, которое, без сомнения, должно было усложнить положение как его собственное, так и его друзей. Уже минула полночь. Кто мог прийти в такой поздний час, как не посланный тех, против кого была начата борьба?
В этот момент вошел Хосе с письмом в руке.
— Какой-то солдат принес это письмо сеньоре! — проговорил он.
— Он один? — спросил дон Мигель.
— Один.
— Ты осмотрел дорогу?
— Там нет никого.
— Хорошо, иди и смотри в оба.
— Вскрой это письмо! — сказала донья Эрмоса, протягивая письмо своему кузену.
— Ага! — вскричал дон Мигель, быстро пробежав глазами письмо. — Взгляни на подпись: она принадлежит важной особе, которую ты знаешь.
— Мариньо! — пробормотала она, краснея.
— Да, Мариньо! Что же, прочтем его вместе?
— Да, прочтем, прочтем!
Дон Мигель прочел следующее:
Сеньора!
Я сейчас узнал, что Вы замешаны в одно очень неприятное и даже до известной степени опасное для Вашего спокойствия дело. Власти получили из надежного источника сведение, что Вы в течение довольно продолжительного времени скрывали у себя врага правительства, преследуемого правосудием. Известно, что в настоящее время это лицо не находится более у Вас, но так как, вероятно, вам известно место, где скрылся беглец, то я имею основание предполагать, что Вы будете предметом самых серьезных выслеживаний со стороны полиции.