Тот что-то невнятно буркнул. Несколько шагов они прошли молча.
— Кажется, я все добро разыскал, — сказал он.
В темноте Джим сдавленно рассмеялся. Затем замолк, ожидая продолжения. Они проходили квартал за кварталом, и наконец терпение его лопнуло.
— Ну, так как же насчет добра? — спросил он. — Какой у тебя все-таки улов?
— Мне некогда было считать, но жирный. Это-то я точно могу сказать, Джим. Страшно подумать, до чего жирный. Подожди, пока доберемся до дому.
Как только они поравнялись с фонарем, Джим впился в приятеля глазами. Он заметил, что вид у того был довольно угрюмый, а левая рука как-то странно подвернута.
— Что у тебя с рукой? — спросил он.
— Этот паршивец меня укусил. Хоть бы не взбеситься. Говорят, можно взбеситься и от человеческих укусов. Не слыхал такого?
— Что, дал тебе жизни? — пытаясь расшевелить собеседника, поинтересовался Джим.
Тот что-то пробурчал.
— Из тебя разве что-нибудь вытянешь? — раздраженно взорвался Джим. — Давай выкладывай. От этого тебя не убудет.
— Я его малость придушил, — последовал ответ. — Он проснулся, — пояснил Мэтт немного погодя.
— Здорово сработал. Я не слыхал ни звука.
— Джим, — заговорил тот серьезно. — Дело пахнет виселицей. Я его прикончил. Пришлось. Он проснулся. Придется нам с тобой на время притихнуть.
Джим понимающе свистнул.
— Ты слыхал, как я свистел? — вдруг спросил он.
— Конечно. Я уже кончил. Как раз собирался вылезать.
— Это был фараон. Только он ни о чем не догадывался. Прошел мимо и все топал копытами, пока не исчез. Тут я вернулся и опять свистнул. А что ты потом так долго возился?
— Подождал для верности, — пояснил Мэтт. — Я страшно обрадовался, когда ты свистнул второй раз. Тяжкое это дело — ждать. Я сидел себе там и думал, думал… так, обо всякой всячине. Удивительно, какие только мысли в голову не лезут! К тому же там была какая-то сволочная кошка, которая все бродила по дому, шуршала и действовала мне на нервы.
— Так, значит, улов жирный! — радостно и без всякой видимой связи с предыдущим воскликнул Джим.
— Провалиться мне, Джим, жирный. Мне так и не терпится разглядеть все хорошенько.
Бессознательно оба ускорили шаги. Но осторожность их не покидала. Дважды они сворачивали с дороги, чтобы избежать полицейских, и, прежде чем нырнуть в темную прихожую дешевых городских меблирашек, оба удостоверились, что за ними не следят.
Только добравшись до своей комнаты на верхнем этаже, они зажгли спичку. Пока Джим возился с лампой, Мэтт запер дверь на ключ и закрыл задвижки. Обернувшись, он увидел выжидательную позу Джима и внутренне усмехнулся его нетерпению.
— Прожектор подходящий, — сказал он, вынимая и рассматривая карманный фонарик. — Только надо достать новую батарейку. Эта уже садится. Раза два я было подумал, что останусь в темноте. Странный какой-то этот дом. Я там чуть не заблудился. Его комната оказалась слева, и это меня сбило.
— Я же говорил, что она слева, — прервал Джим.
— Ты говорил, что справа, — возразил Мэтт. — Уж я-то знаю, что ты мне говорил, а вот и план, который ты чертил.
Порывшись в жилетном кармане, он вытащил сложенную бумажку и развернул ее. Джим склонился над планом.
— Я и вправду ошибся, — признался он.
— Еще как! Я сначала ни черта понять не мог.
— Теперь это уже не важно! — воскликнул Джим. — Давай поглядим, что там у тебя.
— Нет, важно, — возразил Мэтт. — Очень даже важно для меня. Я рискую всем. Я сую голову в петлю, в то время как ты прохлаждаешься на улице. Ты должен взять себя в руки и быть повнимательней. Ладно, давай покажу.
Он сунул руку в брючный карман и вытащил пригоршню мелких бриллиантов. На грязный стол вылился сверкающий ручеек камней. Джим смачно выругался.