- А-а, сам с ней говори, - выпалил он, быстро вышел за дверь и захлопнул ее перед носом у приятеля. "Элен я найду и поговорю с ней только не о нем", - пробормотал Сет.
Он спустился и вышел из гостиницы, ворча от злости. Потом перешел пыльную улочку, перелез через низкие железные перила и уселся на станционной лужайке. Джорджа Уиларда он считал теперь набитым дураком и жалел, что не выразился об этом покрепче. Хотя на первый взгляд его знакомство с банкирской дочерью Элен Уайт было шапочным, Сет часто о ней думал и считал, что она ему как-то по-особому близка. "Носится, дурак, со своими любовными рассказиками, - ворчал он, оглядываясь на окна Джорджа Уиларда, - как он только не устанет от своей бесконечной болтовни".
В Уайнсбурге была пора сбора ягод: на платформе у запасного пути мужчины и подростки грузили в два багажных вагона ящики с душистыми красными ягодами. С запада заходила гроза, но июньская луна еще светила в небе, и уличных фонарей не зажгли. Фигуры людей, которые стояли на платформе и подавали ящики в двери вагонов, едва виднелись в тусклом свете. На железных перилах, ограждавших станционную лужайку, тоже сидели люди. Раскуривали трубки. Перебрасывались городскими шутками. Поезд свистнул вдалеке, и люди на погрузке ящиков зашевелились поживее.
Сет поднялся с травы, молча прошел мимо сидевших на ограде и вышел на Главную улицу. Он принял решение. "Уеду отсюда, - сказал он себе. - Что толку тут жить? Поеду в большой город, поступлю на работу. Завтра скажу об этом матери".
Сет Ричмонд медленно прошелся по Главной улице, мимо табачной лавки Уокера, мимо Городского совета и свернул на Каштановую. Его угнетала мысль, что он - посторонний в городе, но угнетала не слишком, потому что своей вины он тут не видел. Перед домом доктора Уэлинга он остановился в черной тени большого дерева и поглядел, как полоумный Турок Смолет катит по мостовой тачку. Старик, малое дитя по разуму, лихо вез на тачке десяток длинных досок, с удивительной ловкостью удерживая груз в равновесии. "Полегче здесь, Турка! Аккуратней, старый черт!" - громко подбадривал себя старик и хохотал так, что доски подбрасывало.
Сет знал Турка Смолета, не совсем безобидного старика дровосека, чьи странности очень оживляли быт города. Сет знал, что появление Турка на Главной улице вызовет целую бурю выкриков и острот и что старик на самом деле дал большого крюка - лишь бы проехать по Главной улице и показать свое искусство в обращении с тачкой. "Был бы тут Джордж Уилард, он бы нашел что сказать, - подумал Сет. - Джордж - свой в городе. Он бы окликнул Турка, Турок откликнулся бы. Оба были бы довольны своими шутками. А я не могу. Я не свой. Шуметь я об этом не буду - но уеду отсюда".
Сет побрел в полутьме дальше, чувствуя себя изгоем в родном городе. Он было пожалел себя, но тут же понял несуразность своих огорчений и улыбнулся. И в конце концов решил, что он просто не по годам взрослый и жалеть себя нечего. "Я создан для труда. Упорным трудом я, может быть, сумею добиться положения - так почему бы мне не попробовать", - решил он.
Сет подошел к дому банкира Уайта и остановился в темноте перед дверью. На двери висел тяжелый латунный молоток - новшество, которое завела мать Элен; она же организовала еще женский клуб для изучения поэзии. Сет отвел молоток и отпустил. Молоток грохнул, как далекая пушка. "До чего же я тупой и нескладный, - подумал Сет. - Миссис Уайт откроет, а я не знаю, что сказать".
Открыла, однако, Элен - и увидела на крыльце Сета. Порозовев от удовольствия, она шагнула за дверь и тихо прикрыла ее.
- Я собираюсь уехать из города. Не знаю, кем буду, но отсюда уеду и поступлю на работу. Поеду, наверно, в Колумбус, - сказал он. - Может, поступлю там в университет. В общем, уезжаю. Сегодня скажу матери.