— Если бы он мог отправить нам послание, то я знаю, каким бы оно было: перемешивайте чаны, закупоривайте банки, выполняйте заказы!
— Это что — в некотором роде лозунг?
Сол Фрай резко отодвинул стул, встал и пророкотал:
— Я присмотрю за миксерами, — и промаршировал на выход.
Мисс Ятс тоже уже была на ногах.
— Знаете, это весьма срочно, — удержал ее Фокс. — Мисс Дункан очутилась в яме, и, может быть, довольно глубокой, так что важно не потерять времени. Если мотивом убийства, как вы полагаете, послужила вся эта история с хинином, то теперь это в прошлом. Доверяете ли вы мистеру Фраю? Не допускаете ли вы, что это он подсыпал хинин?
— Он?! — презрительно воскликнула мисс Ятс. — Да он скорее подсыпал бы мышьяк в собственный суп, чем хинин в банку Тингли! Возможно, Фрай упрямый старый болван, но вся его подлинная жизнь проходит только здесь. Это так же верно по отношению к нему, как и ко мне.
Мисс Ятс села, взглянула Фоксу в глаза и, не дожидаясь вопросов, начала сама:
— Я обычно ухожу отсюда в шесть. Артур Тингли всегда покидал офис последним. Вчера, когда я уже собралась домой, он позвал меня к себе, как делал довольно часто с тех пор, как начались все эти неприятности. Он сказал, что потребительский спрос упал почти на четверть, и если так будет продолжаться, то он не видит иного выхода, как продать дело по цене, предложенной «Пи энд Би». Я ответила, что это будет позор и преступление, если мы не сможем защитить честь нашей продукции от произвола кучки негодяев. Как я поняла, все, что он хотел от меня, это поддержки, и я ему ее оказала. Ушла я с работы пятнадцать минут седьмого и отправилась домой в свою квартиру на Двадцать третьей улице — это в десяти минутах ходьбы отсюда, — сняла пальто, шляпу и боты, поставила зонтик сушиться в ванную…
— Благодарю, мисс Ятс, но я не спрашиваю, для…
— Очень хорошо! Зато в полиции спрашивали, — мрачно перебила она Фокса, — и я подумала, что, возможно, вы тоже захотите услышать все то, что и они.
Обычно я обедаю у Беллино на Двадцать третьей улице, но полил дождь, и я была усталой и удрученной, поэтому вернулась домой и перекусила сардинами с сыром. В восемь часов зашла моя подруга, мисс Кинтия Харлей, поиграть в карты, как мы всегда делаем по четвергам и пятницам, и оставалась до половины одиннадцатого. Что вам нужно еще, чтобы я рассказала?
— Играли в карты?
Ее брови взметнулись от удивления.
— А что в этом плохого?
— Вовсе ничего. — Фокс улыбнулся. — Просто я, видимо, нахожусь под впечатлением всепроникающего духа Тингли. Скажите мне, мисс Ятс, кто здесь невзлюбил мисс Дункан?
— Никто, насколько я знаю, за исключением Артура Тингли.
— Ссора была, полагаю, когда она ушла отсюда, из-за женщины, попавшей в беду, которую Тингли выгнал с работы?
Мисс Ятс кивнула:
— Это явилось последней каплей. Они никогда между собой не ладили. И все по одной причине. Эйми всегда заступалась за Фила.
— Его сына Фила?
— Приемного сына. Фил ведь не Тингли.
— О, я и не знал этого. Приемного сына… А как давно?..
— Ну… Двадцать четыре года назад, когда тому было четыре года. — Мисс Ятс нетерпеливо заерзала. — Вы надеетесь помочь Эйми, задавая подобные вопросы?
— Даже не знаю. Мне бы хотелось узнать как можно больше обо всем, что связано с Тингли, конечно, в пределах того времени, которое вы мне можете уделить. Был ли Тингли женат?
— Да. Но его жена умерла при родах, и годом позже он усыновил Фила.
— Вы знаете, кто были родители Фила?
— Нет! Но я знаю, что он из приюта, который находится где-то в сельской местности.
— Вы сказали, что мисс Дункан всегда заступалась за него. Он что, нуждался в этом?
Мисс Ятс фыркнула:
— Не только нуждался, но и нуждается и всегда будет нуждаться. Он не Тингли. Он анархист!
— В самом деле? Я думал, анархисты перевелись.