Девушка не отрывалась от окна. Мегрэ, хоть и без особой надежды, караулил каждое ее движение.
Наконец она повернулась к нему лицом, такая же бледная, как сегодня утром, когда вышла из отдела опознания.
Устало опустившись на стул, отодвинула ногой раскиданные по полу клочья бумаги.
– Это все? – сказала она со вздохом.
– Почему бы вам не признаться сейчас в том, в чем все равно придется признаться часом позже?
Горькая усмешка скривила ее губы, и она проронила:
– Вы так думаете?
Казалось, вот вот она признает свое поражение, вот вот заговорит. Она не шевелилась, уставившись в пол, сцепив ладони на коленях. Мегрэ затаил дыхание, опасаясь ее спугнуть.
Но вот она очнулась, нашла на столе сигареты, взяла одну, привычно закурила. И произнесла, как отрезала:
– Ну и работка у вас! Вам самому то не противно? – Он и бровью не повел. – По вашему, все, что вы мне тут наговорили, так уж ловко придумано? И вы воображаете, что вам обо мне что то известно?
– Я воображаю, что мне скоро будет известно, – сказал он уверенно.
– Кроме шуток?
Да она кого хочешь выведет из себя! Меняется прямо на глазах. Вот теперь снова заговорила, как сегодня утром, когда выдавала себя за потаскуху.
– Это что, ваши обычные методы?
Но Мегрэ не рассердился. Напротив, он был тронут: наконец то он ощутил в ней скрытую тревогу, отчаяние, готовое прорваться сквозь хрупкий заслон воли…
– Селина, послушайте…
– Я не Селина!
– Знаю.
– Да ничего вы не знаете! И не узнаете! А даже если узнаете, на свое горе, сами потом пожалеете!
А теперь, если вам так хочется, можете отправить меня в тюрьму. Можете рассказать обо мне журналистам, пусть себе строчат о девушке, которая скрывает свое имя.
– Что вы делали в Бордо?
– Когда? – испуганно спросила она.
– Совсем недавно. Скоро я назову вам точную дату.
Судя по вашей речи, вы вовсе не с Юга и не с Юго Запада. Впрочем…
Она вздохнула от непритворной усталости:
– Не могу больше! Если вы посадите меня в тюрьму, там мне хотя бы дадут поспать?
– Расскажите мне все и спите сколько угодно!
– Это что, шантаж?
Он смущенно пробормотал:
– Отнюдь, дурочка вы этакая! Разве вы не видите, что я пытаюсь вам помочь? Вам неизвестно, что как только вы станете обвиняемой, перейдете в ведение прокуратуры? Разве я хоть что нибудь записывал?
Вел протокол допроса? – Она не сводила с него странного взгляда. – И пока вы здесь, постарайтесь понять… – Он не закончил. И так уже наговорил ей лишнего. Ему то хотелось ее отшлепать, как непослушную девчонку, то… – Хотите, начнем все сначала и я вам докажу, что все, что вы мне тут нагородили, полная чепуха?
Она подняла на него глаза и отчеканила:
– Я и сама знаю!
– Тогда в чем дело?
– В том, что иначе нельзя. Я правда падаю от усталости. Если вы позволите мне лечь на пол, я тут же усну…
Зазвонил телефон. Мегрэ повернулся к ней спиной, и она в самом деле улеглась прямо на пол и закрыла глаза.
3
– Алло! Это ты? Все еще занят на работе? Тут электрик спрашивает, надо ли устанавливать розетку в сарае с инструментами…
Госпожа Мегрэ звонила ему оттуда, из Мён сюр Луар, где через два дня отремонтированный домик будет готов принять комиссара.
– Какая у вас погода? – поинтересовался он.
– Сухая… И очень ветрено.
В Париже не прекращался дождь, и Мегрэ вдруг захотелось, чтобы свежий ветер с берегов Луары выдул тяжелый, нездоровый воздух из его кабинета, где так долго тянулась изнурительная схватка.
Прижав трубку к уху, он не спускал глаз с этого удивительного создания, которое противостояло ему с невероятным упорством, на какое способны лишь немногие из женщин, и умело лгать, как только очень юные девушки.