Наконец он подошел к маленькому пустующему кафе прямо напротив гавани Золотой Рог. С другой стороны на фоне вечереющего неба отчетливо вырисовывались точеные очертания минаретов [20] стамбульских мечетей. Зрелище было изумительное. Мистер Паркер Пайн уселся и заказал кофе. Вскоре ему принесли две чашки крепкого и терпкого напитка. Едва мистер Пайн поднес свою чашку к губам, за его столик уселся мужчина. Это был Эдвард Джеффрис.
– Я взял вам кофе, – заметил мистер Паркер Пайн, указывая на вторую чашку.
Эдвард отставил ее в сторону.
– Как вы узнали? – спросил он.
Мистер Паркер Пайн не спеша отхлебнул кофе.
– Разве жена еще не рассказала вам о промокательной бумаге? Нет? Ну, ничего, скоро расскажет. Видно, это просто вылетело у нее из головы.
Он рассказал Эдварду суть дела.
– Ну так вот, – продолжил он. – Когда перед самым въездом в Венецию действительно случилась эта история с пожаром, у меня не осталось никаких сомнений, что похищение драгоценностей вашей жены спланировано именно вами. Смущала только фраза «лучше всего перед самым въездом в Венецию». Какой в этом смысл? Почему вы не пожелали предоставить своей сооб.., агенту возможность самостоятельно выбрать время и место?
Потом, неожиданно, меня осенило. Вы украли драгоценности жены еще до своего отъезда, а на их место подложили их точные копии. Но и это вас не устраивало. Вы юноша честный и совестливый. Мысль, что подозрение падет на слуг или ваших знакомых, приводила вас в ужас. И вы решили, что нужна еще одна кража, причем при обстоятельствах, полностью исключающих причастность близких вам людей.
Вы снабдили свою помощницу дубликатом ключа от шкатулки и дымовой шашкой. В нужный момент она инсценировала пожар и, пользуясь паникой, проникла в купе вашей жены. Отперев несессер с драгоценностями, она изъяла их и попросту выбросила в окно. Любые подозрения на ее счет развеялись без следа после бесплодного – естественно – обыска.
Вот тут-то и становятся очевидными все преимущества совершения кражи при въезде в Венецию. Если бы фальшивые драгоценности выбросили на железнодорожное полотно, их бы рано или поздно нашли. Но, выбросив их в пролив, грабители могли быть абсолютно спокойны – в этом случае их никто бы не мог найти.
Тем временем вы пытались сбыть настоящие драгоценности, и, хотя времени для этого у вас было более чем достаточно, моя телеграмма пришла, когда они еще были у вас. Я рад, что вы послушались меня и занесли их ко мне в номер. Иначе, боюсь, мне пришлось бы обратиться в полицию. Хорошо также, что вы решились со мной встретиться.
Молодой человек жалобно смотрел на мистера Паркера Пайна. Эдвард Джеффрис был симпатичным юношей: высоким, светловолосым, с округлым подбородком и совсем уж круглыми глазами.
– Ну как вам это объяснить? – беспомощно вздохнул он. – Вы, наверно, думаете, что я самый обыкновенный вор?
– Вовсе нет, – откликнулся мистер Паркер Пайн. – Напротив. Я бы даже сказал, что вы болезненно щепетильны. Классификация человеческих типов – мой конек. Вы, дорогой юноша, без всяких сомнений, относитесь к категории жертв. А теперь расскажите мне вашу историю.
– Это можно сделать одним словом. Шантаж.
– Да?
– Вы видели мою жену – вы знаете, какое это чистое и невинное существо. Она выросла, даже не подозревая, что в мире существует зло.
– Неужто?
– Иллюзия, конечно, но какая прекрасная! – с энтузиазмом продолжал Эдвард. – И, если бы она вдруг узнала.., узнала о некоторых моих поступках, она тут же бы меня бросила.
– Это вряд ли, – отозвался мистер Паркер Пайн. – Но не важно. Так что же это за поступки, мой юный друг? Женщина, полагаю?
Эдвард Джеффрис кивнул.
– До женитьбы – или уже после?
– Бог мой! Конечно – до.
– Ну, ну. И что же случилось?
– Да ничего! В том-то и дело, что ничего.