— Я не отправлюсь в набег короля Утила, так ведь? — Дурацкий вопрос, конечно, но теперь, когда Колючка вышла из тени Смерти, света было достаточно, чтобы скорбеть о ее разрушенных мечтах.
Отец Ярви не был настроен скорбеть.
— Скажи спасибо, что не отправишься в землю.
Они прошли улицу Наковален, где Колючка провела многие часы, жадно уставившись на оружие, как ребенок-попрошайка на выпечку. Где она ездила на плечах отца, невероятно гордая оттого, что кузнецы просят его оценить их работу. Но яркий металл, выложенный перед кузницами, теперь лишь дразнил ее.
— Никогда мне не быть воином Гетланда, — сказала она тихо и грустно, но у Ярви был острый слух.
— Пока ты жива, то, кем ты станешь, в первую очередь в твоих руках. — Министр мягко потер какие-то поблекшие отметины на своей шее. — Всегда есть способ, как говорила мне королева Лаитлин.
Колючка заметила, что от одного этого имени она немного выпрямилась. Лаитлин, возможно, и не боец, но Колючка не могла придумать, кем она восхищалась бы больше.
— Золотая Королева такая женщина, которую ни один мужчина не посмеет воспринимать несерьезно, — сказала она.
— Да, она такая. — Ярви искоса глянул на Колючку. — Научись смирять упрямство здравым смыслом, и, может быть, однажды станешь такой же.
Похоже, тот день был еще далеко. Когда они проходили, люди кланялись и тихо бормотали: «Отец Ярви», отходили, чтобы пропустить министра Гетланда, но мрачно качали головами, завидев Колючку, которая пряталась за ним, грязная и опозоренная. Они прошли через городские ворота и вышли к докам. Они лавировали между моряками и торговцами всех национальностей со всего Расшатанного Моря и даже дальше. Колючка проходила под капающими рыбацкими сетями и вокруг их блестящего извивающегося улова.
— Куда мы направляемся? — спросила она.
— В Скекенхаус.
Она, раскрыв рот, резко остановилась, и ее чуть не сбила проезжающая тележка. Никогда в своей жизни она не была дальше, чем в полудне пешком от Торлби.
— Или можешь остаться здесь, — бросил Ярви через плечо. — Камни уже приготовили.
Она сглотнула и снова поспешила, чтобы его догнать.
— Я еду.
— Ты столь же мудра, сколь и прекрасна, Колючка Бату.
Это было либо двойным комплиментом, либо двойным унижением, и она подозревала последнее. Под их ногами глухо стукнули старые доски пристани, соленая вода плескалась у опор, покрытых внизу зеленым налетом. Перед ней покачивался корабль, небольшой, но блестящий и с нарисованными белыми голубями на носу и на корме. Судя по ярким щитам, развешанным по бортам, он был снаряжен и готов к отплытию.
— Мы отправляемся сейчас? — спросила она.
— Меня вызвал Верховный Король.
— Верховный… Король? — Она посмотрела на свою одежду, застывшую от грязи подземелья, покрытую ее и Эдвала кровью. — Могу я, по крайней мере, сменить одежду?
— У меня нет времени на твое тщеславие.
— Я воняю.
— Мы протащим тебя за кораблем, чтобы смыть запах.
— Серьезно?
Министр поднял одну бровь.
— У тебя чувства юмора совсем нет?
— Встреча со Смертью может отбить вкус к шуткам, — пробормотала она.
— И это как раз когда он нужен больше всего. — Коренастый старик размотал носовой канат и бросил его на борт, когда они подошли ближе. — Но не волнуйся. К тому времени, как мы доберемся до Скекенхауса, Мать Море даст тебе больше воды, чем ты сможешь выдержать.
Он был бойцом: Колючка видела это по тому, как он стоял, и его широкое лицо было побито непогодой и войной.
— Боги решили забрать мою сильную левую руку. — Ярви поднял скрюченную клешню и покачал пальцем. — Но вместо нее они послали мне Ральфа. — Он хлопнул изувеченной рукой по мясистому плечу старика. — Хоть это и не всегда легко, в целом я доволен сделкой.
Ральф приподнял косматую бровь.
— Хочешь знать, что я об этом думаю?
— Нет, — сказал Ярви, запрыгивая на борт корабля. Колючке оставалось лишь пожать плечами седобородому воину и прыгнуть следом. — Добро пожаловать на Южный Ветер.
Она собрала слюну и сплюнула за борт.
— Не похоже, что мне здесь слишком рады.
Примерно сорок гребцов грубого вида сидели на своих рундуках и смотрели на нее. И она не сомневалась, о чем они думали. «Что здесь делает девчонка?»
— Некоторые пакости все время повторяются, — пробормотала она.
Отец Ярви кивнул.
— Такова жизнь. Редко какую ошибку совершишь лишь однажды.
— Можно задать вопрос?
— Чувствую, что если я скажу «нет», ты все равно спросишь.
— Полагаю, я не настолько глубока, чтобы не увидеть дна.
— Тогда говори.
— Что я здесь делаю?
— Боже мой, святые мужчины и мудрые женщины задают этот вопрос уже тысячу лет, и даже не приблизились к ответу.
— Попробуй поговорить на эту тему с Бриньольфом-клириком, — проворчал Ральф, отталкиваясь от пристани тупым концом копья. — У тебя уши завянут от его болтовни о всех этих «почему» и «по какой причине».
— И в самом деле, — пробормотал Ярви, хмуро глядя на далекий горизонт, словно мог увидеть ответы, начертанные на облаках, — кто может постичь грандиозный замысел богов? С тем же успехом можешь спросить, куда ушли эльфы! — Старый и молодой мужчины ухмыльнулись друг другу. Видимо, это было для них не внове.
— Очень хорошо, — сказала Колючка. — Я имею в виду, зачем вы притащили меня на корабль?
— А. — Ярви повернулся к Ральфу. — Как думаешь, почему вместо того, чтобы пойти по легкому пути и раздавить ее камнями, я подверг опасности наши жизни, притащив на свой корабль пресловутую убийцу Колючку Бату?
Ральф оперся на свое копье и почесал бороду.
— Не имею ни малейшего понятия.
Ярви посмотрел на Колючку широко раскрытыми глазами.
— Если я не делюсь мыслями со своей левой рукой, зачем бы мне делиться ими с кем-то, вроде тебя? Я хотел сказать, ты воняешь.
Колючка потерла виски.
— Мне нужно присесть.
Ральф по-отечески положил руку ей на плечо.
— Понимаю. — Он толкнул ее на ближайший рундук так сильно, что она с криком свалилась на колени мужчине позади.
— Это твое весло.
Семья
— Ты поздно.
Рин была права. Когда Бренд, пригнувшись, прошел через низкую дверь, Отец Луна ярко улыбался, его дети-звезды мерцали на небесной ткани, и узкая лачуга освещалась лишь светом углей от очага.
— Прости, сестренка. — Он, сгорбившись, прошел и с долгим стоном упал на свою лавку. Стащил сапоги с ноющих ног и вытянул пальцы к теплу. — Но у Харпера надо было нарезать торфа, потом надо было помочь Старухе Топи притащить несколько бревен. Самой ей их не расколоть, и топор у нее был тупой, так что пришлось его наточить, а на обратном пути у телеги Лема сломалась ось, и некоторые из нас помогли…
— Твоя проблема в том, что ты делаешь чужие проблемы своими.
— Если помогать людям, то, может, и они помогут, когда понадобится.
— Может. — Рин кивнула на горшок, стоявший на углях. — Вон ужин. Видят боги, оставить было нелегко.
Он похлопал ее по колену и наклонился за горшком.
— Но, сестренка, пусть они благословят тебя за это. — Бренд был ужасно голоден, но не забыл поблагодарить Отца Мира за еду. Он помнил, каково это, когда ее нет.
— Вкусно, — сказал он, заставляя себя проглотить.
— Было вкуснее, когда я только приготовила.
— Все еще вкусно.
— Уже не так.
Он пожал плечами, выскребая горшок, желая чтобы там было что-то еще.
— Теперь, когда я прошел испытание, все будет по-другому. Из таких набегов, как этот, люди возвращаются богатыми.
— Люди заходят в кузницу перед каждым набегом и рассказывают, какими богатыми они станут. Иногда они не возвращаются.
Бренд ухмыльнулся ей.
— Ты от меня так просто не избавишься.
— Я и не хочу. Дурачок, другой семьи у меня нет. — Она вытащила что-то из-за спины и протянула ему. Сверток из запятнанной и потертой шкуры.
— Это мне? — спросил он, потянувшись к свертку через тепло над угасающим огнем.
— Составит тебе компанию в твоих великих приключениях. Будет напоминать о доме. О семье. Какая уж она есть.
— Ты — вся семья, что мне нужна. — В свертке был нож, блеснула отполированная сталь. Боевой кинжал с длинным прямым клинком, крестовиной из пары извивающихся змей и навершием в форме головы рычащего дракона.
Рин села, в нетерпении глядя, понравится ли ему ее подарок.
— Однажды я сделаю тебе меч. Пока что это лучшее, на что я способна.
— Ты сама его сделала?
— Гаден немного помогла с рукоятью. Но сталь вся моя.
— Рин, это прекрасная работа. — Чем пристальней он рассматривал, тем лучше кинжал выглядел. На змеях можно было различить каждую чешуйку, дракон скалился на него мелкими зубами, сталь была яркой, как серебро, и острие было смертельно острым. — Боги, это работа мастера.