.. каждое
мгновение моего ожидания - это год.
Он схватил ее за обе руки и заглянул ей в лицо пылающим взором.
Алина вдруг выдернула руки, глаза ее холодно блеснули.
Что ж, ваша любовь будет вознаграждена, когда вы заслужите это. Приходите ко мне завтра и скажите: "Месье Стеттон мертв" - и тогда...
увидите.
Несмотря на всю свою страсть, Шаво после ее слов почувствовал озноб. На какой-то момент он даже испугался ее. Безразличие тона, которым она
говорила о смерти человека, огонь ненависти, который, ошибки быть не могло, дважды вспыхивал в ее глазах, - все это заставляло думать, что ее
нежность, скорее всего, была фальшивой. На пике своего увлечения Шаво почувствовал мгновенную дрожь отвращения, смешанного с любопытством.
Что-то в ее глазах, в ее позе, напоминавшей тигриную, призывало его к осторожности. Но он посмеялся над своей слабостью, подбодрив себя
тем, что он уже не ребенок и сумеет постоять за себя. Подумаешь, ему случалось рисковать и большим, чтобы получить меньшее!
А вслух ответил:
- Вы правы, мадемуазель. Я рассчитываю обрести свое счастье, только когда стану его достойным. Но есть одно обстоятельство, о котором стоит
поговорить. Если я убью его, - а я убью, - то мне, может быть, придется немедленно покинуть Маризи.
- В таком случае я поеду с вами.
- Клянетесь?
Алина пожала ему руку:
- Клянусь!
Через пять минут месье Шаво ушел, чувствуя, что впервые с момента прибытия в Маризи для него здесь действительно началась жизнь.
***
Тем временем предполагаемая жертва этой милой интрижки готовилась к осуществлению собственных замыслов - нелепое занятие для человека,
которому осталось всего несколько часов жизни. Все указывало на близящийся отъезд: был упакован багаж и даже приобретены некоторые необходимые
для путешественника мелочи.
Факт остается фактом, мистер Ричард Стеттон совершенно убедил себя в том, что он наконец добился своего в отношениях с мадемуазель Солини.
Накануне вечером, покинув ее дом, он, прежде чем заснуть в собственной постели, тщательно обдумал свое положение и нашел его совершенно
удовлетворительным. Он был абсолютно уверен, что Алина не допустит ситуации, которая вызвала бы насмешки и оскорбления в ее адрес, а значит,
исполнит любое его требование.
На следующее утро он впервые за последний месяц поднялся в наилучшем расположении духа и после холодного душа и плотного завтрака начал
приготовления к поездке в Париж. Он решил ехать в Париж по нескольким причинам, главная - чтобы его увидели в ресторанах и на бульварах с
красавицей женой.
Алина, несомненно, вызовет сенсацию, и весь Париж будет улыбаться ему, тогда как прежде, - о чем он, впрочем, предпочел бы забыть, - Париж,
бывало, над ним смеялся. Он закрыл свой счет в банке, уложил багаж, оставил распоряжения в отеле. Поразительное дело, как легко человек
поддается самообману, выдавая маловероятную возможность за несомненный шанс.
Ближе к полудню Стеттон выскочил на поиски своего друга Науманна и нашел его, к большому своему удивлению, в миссии сидящим за столом перед
грудой разложенных бумаг.
- Надеюсь, ты не работаешь? - позволил себе съехидничать Стеттон.
- Мой дорогой друг, - ответил, вставая, молодой дипломат, - ты оскорбляешь мою профессию.