- Виви... всегда Виви! - пробормотал Стеттон.
Три дня спустя Алина и Виви переселились в дом месье Дюро. Стеттон снимал номер в отеле "Уолдерин".
Что касается расходов по домашнему хозяйству на Аллее, то этот вопрос он уладил самым деловым, так он сказал, образом.
- Я позаботился о лимузине и открытом экипаже, при этом я сам буду оплачивать и шофера, и извозчика.
Другие слуги будут получать шестьсот франков в месяц.
Стол - полторы тысячи франков, у вас будут хорошие обеды; платья - тысяча; ну и на мелочи, на всякий случай - свыше тысячи. Первого числа
каждого месяца я буду давать вам пять тысяч франков; это должно покрыть и перекрыть все.
Алина поблагодарила его поцелуем, но, когда он ушел, презрительно рассмеялась. А потом, подумав, сказала:
- Впрочем, подозреваю, что я к нему несправедлива. Просто это - американская манера, весьма, впрочем, отвратительная!
Она была одна в библиотеке - тихой, со вкусом обставленной комнате со стеллажами из черного дерева, ценнейшими, в темных тонах, коврами и
картинами восемнадцатого века.
- В конце концов, - сказала она себе, - у меня есть комната, я могу передохнуть... и начать действовать.
Она перешла в столовую и остановилась на пороге, оглядывая ее, как генерал оглядывает поле битвы. Предвкушающая триумф улыбка появилась на
ее губах, когда она вышла в приемную и начала подниматься в верхние комнаты.
Алина не последовала совету Стеттона. Виви была отдана лишь изолированная от других маленькая комната в задней части дома, весь второй этаж
она заняла сама. Небольшая перестановка мебели, и в результате получились спальня, гардероб и приемная-будуар. Впрочем, Виви была довольна;
после столь долгого пребывания в женском монастыре, сказала она, даже эта небольшая комната кажется ей огромной.
На второй день своего пребывания в новом доме Алина и Виви после полудня отправились на прогулку в открытом экипаже. Никогда еще
мадемуазель Солини так тщательно не продумывала свой туалет, как на этот раз, хотя, надо признать, она не слишком в этом нуждалась.
Ее появление на Аллее произвело сенсацию, что укрепило надежды Алины на будущий триумф. Все смотрели на нее, каждый спрашивал: "Кто это?"
Виви не могла бы служить лучшим фоном, даже если и не была выбрана для этой цели.
Но один экипаж, как Алина ни оглядывалась - экипаж принца Маризи, - так и не появился. И она приказала извозчику ехать домой задолго до
того, как начало смеркаться.
Они встретили Стеттона, который в одиночестве катался на своем автомобиле, и генерала Нирзанна, который сидел рядом с крупной, надменного
вида женщиной с огромными серьгами и бородавкой на носу.
Алина слегка наклонила голову в ответ на приветствие генерала и приветливо улыбнулась Стеттону.
Вечером явился генерал Нирзанн. Когда вошедший слуга подал его визитную карточку, Алина повернулась к Виви и сказала:
- Помните, Виви, комнату не покидать.
Таким образом, генерал был лишен возможности продвинуться в своих собственных поползновениях. Ему пришлось обсуждать планы атаки Алины на
местное общество. Но и Алина не слишком удовлетворила беседа с ним: генерал был осторожен, и всякий раз, когда она касалась главной темы или
задавала наводящие вопросы, он улыбался понимающей улыбкой, которая, казалось, говорила: "Не так быстро, мадемуазель, не так быстро".