- Да, я уезжал, - ответил Стеттон, глядя на нее так, будто хотел наглядеться на всю оставшуюся жизнь, - но в ливерпульских газетах прочел о
смерти принца и вернулся.
- А! - улыбнулась Алина. - Значит, вы все знаете.
Стеттон озадаченно смотрел на нее.
- Я имела в виду, что вы знаете, как я вас ждала, - объяснила Алина.
- Я не понял.
- Но, месье... тогда почему вы вернулись?
- Не знаю. Нет, знаю. Чтобы увидеть вас.
- Вот! - сказала Алина, будто он в чем-то признался. - Видите, я права.
- Может быть, - согласился Стеттон, - но я не знаю, что вы этим хотите сказать.
Алина засмеялась:
- Вы же знаете, что я послала бы за вами.
- Откуда я это мог знать? Я мог только надеяться.
- А почему? Ведь вы ненавидите меня, я думаю.
- Пожалуй.
- Тогда почему же вы надеялись, что я за вами пошлю?
- Потому что, когда я не ненавижу вас, я вас люблю.
Алина одобрительно смотрела на него:
- Мой дорогой Стеттон, вы совершенствуете язык.
Это хорошо. Вам понадобятся все ваши достоинства: образованность, воспитание, внешний лоск - все, что сумеете набрать.
- Для каких целей?
- Пока это секрет, он будет открыт позже. Теперь же давайте будем откровенны, - пока только пристрелка.
Скажите мне прямо, что вы думаете обо мне. Только правду.
- Вы очень хорошо знаете, что я о вас думаю.
- И тем не менее скажите.
- Я не могу вам сказать.
Но по выражению глаз молодого человека легко было догадаться, что он думает.
Алина улыбнулась и дерзко заявила:
- Тогда покажите мне.
И в следующее же мгновение он схватил ее в объятия, крепко прижал к себе и осыпал неистовыми поцелуями ее губы, щеки, шею.
- Вот что я думаю! - вскричал он сразу охрипшим голосом.
То, что он делал потом, было мечтой всех последних месяцев. Ее дыхание возле его губ сводило его с ума; ее губы, хоть и не отвечали так же
горячо, были податливы и сладки.
- Вот что я думаю! - пьянея, опять воскликнул он.
- Но, Стеттон, вы должны помнить, - начала Алина, попытавшись освободиться.
- Я ничего не помню... ничего, кроме того, что я люблю вас! Вы скажете мне, что вы - принцесса, что я должен уважать память принца. Я
ничего не уважаю.
Я люблю вас!
- Но вы не должны говорить мне это... сейчас, - протестовала Алина таким тоном, словно приглашала немедленно повторить сказанное им.
- Я совсем не должен говорить, - мрачно сказал Стеттон, - и отлично это знаю. Я был глупцом, влюбившись в вас, а теперь стал еще большим
глупцом, раз говорю вам об этом. Видите ли, Алина, я начал понимать вас. Вы никогда никого не любили и никогда не полюбите. Вы никогда не любили
меня; вы просто играли мною и делали со мной, что хотели, а потом отбросили. А я все еще люблю вас, к вашему сожалению...
Принцесса прервала его:
- Вы ошибаетесь.