Захлопали двери. Мегрэ скомандовал:
- Все вниз!
В руке комиссар держал револьвер, обращаясь с ним без каких-либо мер предосторожности, - он сам подменил боевые патроны холостыми.
Пейпекамп чистил запачканную куртку. Жан Дюкло, указывая на Баренса, спрашивал:
- Это он?
У воспитанника мореходного училища был жалкий вид, и походил он не на преступника, а скорее на школьника, застигнутого на месте преступления. Он не осмеливался поднять глаза, не знал, куда деть руки.
Мегрэ зажег лампы в гостиной. Последней вошла Ани.
Г-жа Попинга отказалась сесть, но чувствовалось, что у нее дрожат колени.
И здесь впервые присутствующие увидели комиссара в замешательстве. Он набил трубку, разжег ее, погасил, сел в кресло, но тотчас встал.
- Я впутался в дело, которое меня совершенно не касается, быстро начал Мегрэ. - Подозревали француза, и меня послали провести расследование...
Он раскурил трубку, выигрывая время, повернулся к Пейпекампу:
- Там, на улице, Бетье с отцом и Остинг. Скажите им, что они могут вернуться домой или войти сюда. Как хотят... Вы желаете, чтобы узнали правду?
Инспектор направился к двери. Скоро вошла Бетье, тихая, робкая, затем Остинг с упрямым лицом и, наконец, вместе с Пейпекампом бледный и суровый Ливенс.
Мегрэ вышел в столовую, и было слышно, как он роется в шкафу. Он возвратился с бутылкой коньяка и рюмкой, с хмурым видом, никому не предлагая, выпил. Все стояли вокруг него, и он казался смущенным.
- Вы хотите знать, Пейпекамп?
И резко:
- Тем хуже! Да, тем хуже, если ваш метод хорош! Мы из разных стран и принадлежим к разным народам. И климат у нас разный. Выдвинув версию семейной драмы, вы ухватились за первые же показания, позволяющие классифицировать дело. Матрос с иностранного судна! Возможно, это выход для общественного мнения - ни скандалов, ни дурных примеров народу. Только я все время вижу Попингу возле приемника, здесь, танцующего на глазах убийцы.
Он говорил, ни на кого не глядя.
- Револьвер нашли в ванной. Следовательно, стреляли из дома. Глупо предполагать, что убийца, совершив преступление, сохранил такое хладнокровие, чтобы забросить оружие в приоткрытое окно. И уж тем более подложить фуражку в ванную, окурок в столовую.
Комиссар заходил по гостиной, все так же избегая смотреть на окружающих. Остинг и Ливенс, которые не понимали ни слова, не спускали с него глаз, пытаясь уловить смысл сказанного.
- Фуражка, окурок, оружие, взятое из ночного столика Попинги, - это чересчур. Понимаете? Слишком много доказательств. Кто-то очень хотел спутать карты. Остинг или любой другой с улицы, вероятно, оставили бы половину этих следов, но не все!
Таким образом, здесь преднамеренность преступления, желание избежать наказания...
Используем метод исключения. Бас отпадает первым: зачем идти в столовую, бросать там сигару, потом подниматься в комнату за револьвером и наконец оставлять свою фуражку в ванной?
Затем Бетье. Вечером она не была на втором этаже и не могла подложить фуражку, как, впрочем, не могла даже стащить ее с палубы, поскольку шла рядом с Попингой.
Ее отец мог бы убить, после того как застал дочь с любовником. Но в этот момент было уже поздно подниматься в ванную.
Теперь Баренс. Юноша тоже не ходил наверх и фуражку не крал.