- Правда?
И, обращаясь к своему дружку, она заговорила по-голландски. Мегрэ показалось, что он понимает или, скорее, угадывает ее слова:
- Вот видишь, комиссар тебя не обвиняет. Успокойся.
Что за ребячество!
Внезапно она замолчала. Замерла, прислушиваясь.
Мегрэ не сразу сообразил, что ее так насторожило; лишь несколько секунд спустя он тоже различил какие-то звуки со стороны фермы.
Этого оказалось достаточно, чтобы вернуть Корнелиуса к жизни: встревоженный, нервный, он вглядывался в темноту.
- Вы слышали? - прошептала Бетье.
С мужеством молодого петушка Корнеулис сделал движение навстречу опасности. Он громко дышал. Но было поздно: неприятель оказался намного ближе, чем ожидалось.
Совсем рядом возникла фигура, узнать которую не составляло труда: фермер Ливенс в шлепанцах.
- Бетье! - позвал он.
Девушка не ответила. Он позвал снова, и она робко отозвалась:
- Ya!
Ливенс прошел мимо Корнелиуса, сделав вид, что не замечает его, и остановился перед Мегрэ. Взгляд его был суров, ноздри дрожали от гнева. Он еле сдерживался. Повернувшись к дочери, он что-то сказал ей резким, приглушенным голосом.
Две-три фразы. Она молчала, опустив голову. Тогда он приказным тоном повторил эти фразы несколько раз. Бетье пробормотала по-французски:
- Он требует, чтобы я вам сказала...
Отец внимательно следил за ней, пытаясь догадаться, точно ли она переводит:
- Что в Голландии полицейские не назначают девушкам свидания ночью, в деревне.
Мегрэ покраснел, что случалось с ним чрезвычайно редко. В висках у него стучала кровь - настолько глупым, злонамеренным было обвинение. К тому же здесь, в тени деревьев, беспокойно озираясь, притаился Корнелиус. И отец должен был знать, что Бетье вышла к нему! А потом?
Что ответить? Как объясниться?
Впрочем, ответа от него и не ждали. Фермер пощелкал пальцами, как подзывают собаку, жестом приказал дочери идти. Девушка еще колебалась. Она повернулась к Мегрэ, не осмеливаясь взглянуть на своего возлюбленного, и наконец пошла впереди отца.
Корнелиус не шелохнулся. Он, правда, сделал попытку обратить на себя внимание проходящего мимо фермера, но в последний момент передумал. Отец и дочь ушли, и вскоре на ферме хлопнула дверь.
Мегрэ был так поглощен этой сценой, что совсем забыл, смолкли или нет во время нее лягушки. Сейчас во всяком случае их хор стал оглушительным.
- Вы говорите по-французски?
Молчание.
- Вы говорите по-французски?
- Немного.
Корнелиус с ненавистью смотрел на Мегрэ, отвечал сквозь зубы и всем своим видом подчеркивал недружелюбие, избрав его формой защиты.
- Чего вы боитесь?
Слезы брызнули снова, но уже без рыданий. Корнелиус долго сморкался. У него дрожали руки. Казалось, он был на грани нового кризиса.
- Вы действительно боитесь, что вас обвинят в убийстве вашего преподавателя?
И Мегрэ сердито добавил:
- Идем!
Комиссар подтолкнул его в сторону города, и они пошли. Мегрэ долго говорил, чувствуя, что половина слов не доходит до спутника.