«Так гораздо лучше. Подойди к панели управления. К нам присоединился свободный от дежурства механик, который работал на этом цепе на прошлой неделе».
– Послушайте, может, лучше просто позвать кого-нибудь из экипажа? Сослаться на «Свободу информации» и законно открыть…
«Некогда. Мы уже подали заявление о создании в связи с чрезвычайной ситуацией особой группы гражданской милиции. По законам чрезвычайного положения ПДА».
ПДА… После Дня ужаса…
– Да, конечно. А если нам откажут, отвечать мне…
«Ты сама выбрала, Тор. Если участвуешь в игре, нажимай кнопки в следующем порядке…»
Перед Тор прямо поверх реальной панели появилось ее же виртуальное изображение.
– Нет оснований для тревоги, – сказала Тор.
«Что это значит?»
– Не важно.
Чувствуя себя так, словно ею управляли на расстоянии, Тор протянула руку и нажала кнопки в нужной последовательности.
Ничего не произошло.
«Плохо. Должно быть, с тех пор как наш цепспец работал на этом корабле, последовательность сменили».
Голос изменился, стал чуть менее отчужденным. Более индивидуальным. Указатель на ее вир-очках подсказал, что вмешался кто-то конкретный из толпы, с очень высокой степенью доверия.
«Но можно считать, что это не случайный набор. Скорее всего один из служебных кодов компании. Вот, попробуй это».
Уровень свечения почти не изменился: толпа полностью доверяла этому человеку. Тор принялась набирать новую последовательность.
– Удалось ли получить ордер от «Свободы информации»? – спросила она между делом. – Вы говорили, на это уйдет несколько минут. Может, лучше подождать…
Попытка потянуть время встретила единодушный отпор толпы, и тут панель с легким щелчком отошла и показалась узкая, как труба, лестница.
«Наверх».
В голосе толпы ни малейшего колебания. Пятьсот двенадцать граждан хотят, чтобы она это сделала. Уже пятьсот шестнадцать…
Тор сглотнула. И подчинилась.
* * *Лестница подтвердила истину, скрытую от пассажиров, летящих в комфортабельном главном отсеке. За столетие, отделявшее первый гигантский цеппелин от этого, законы физики, в том числе тяготения, не изменились. Дизайнерам по-прежнему приходилось жертвовать всем ради легкости.
Сойдя с качающихся ступенек на грузовую палубу, Тор обнаружила не стены и перегородки, как ожидала, а целую паутину тросов. Ноги ее проваливались в пузырчатую сеть, которая как будто состояла исключительно из воздуха. Багаж, тщательно взвешенный в Нашвилле, в тюках, напоминающих гигантские яйца, был обвязан этой сетью. Не видно было никакого металла. Даже алюминиевых или титановых стоек.
– Просмотреть тюки? – спросила она, роясь в сумочке. – У меня с собой универсальный нюхач…
«Какой модели? – спросил голос в ухе и тут же изменился на более властный: толпа пришла к соглашению. Этот голос уверенно сказал: – Не важно. Все тюки просканированы перед погрузкой. Едва ли на борт что-то могли пронести контрабандой. Как только уровень тревоги повысится, багаж проверят члены экипажа.
Но появилось кое-что новое. Анализ слухов указывает на возможную опасность выше. Мы ставим на это».
– Выше? – Тор нахмурилась. – Но тут выше нет ничего, кроме…
Тор смолкла: в ее вир-очках появилась схема, указывающая в сторону кормы, на другую лестницу, веревочную.
А чтобы подчеркнуть это, появилась вир-стрела желтого цвета.
«Нам наконец удалось получить частичные данные об операционных параметрах «Духа». И да, тут есть кое-что странное.
На борту используют воду, чтобы создать подъемный газ, но делают это в необычных масштабах».
– Это опасно?
«Не должно быть.
Но если ты поторопишься, мы сможем узнать больше».
Тор вздохнула и осторожно шагнула по дырчатой поверхности. Никого из экипажа она еще не видела. Должно быть, экипаж проверял другие слухи – в приоритетном порядке, одобренном управляющими компанией. И вообще современный цеппелин почти полностью автоматизирован, ему не нужны ни пилоты, ни механики, ни лоцманы. Сто лет назад на борту «Гинденбурга» находилось сорок офицеров, стюардов и крепких матросов для управления аппаратом и доставки такого же количества пассажиров из Европы в США.
«Дух» вдвое длиннее, на нем впятеро больше пассажиров, а обслуживают их всего двенадцать человек.
Под ногами у Тор пассажиры устраивались, чтобы лучше разглядеть кратер Лэнгли или, может, Арлингтонское кладбище, и в то же время смотрели вперед, ожидая, когда покажется восстановленный Вашингтонский Монумент с его шпилем из лунного камня. А может, кто-то из них через свои сети уже узнал о тревоге? Собираются ли семьи у эвакуационных люков? Тор подумала: не пойти ли туда же?
Новая лестница оказалась необычной: отзывалась на ее шаги словно живая, потом начала сворачиваться… и понесла ее вверх мягким, но стремительным рывком. Умная эластичность, поняла Тор. Подходит для профессионалов. Но большинству такая дергающаяся лестница не по вкусу. Хорошая новость: при такой скорости достаточно сделать лишь несколько шагов, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку и думая о том, что произойдет, когда она доберется до неприятного на вид «люка» вверху.
Тем временем голос в ее ухе зазвучал непривычно, чуть растягивая звуки. Должно быть, кто-то конкретный. Кто-то искренне ей сочувствует.
Тор понравилось. Хотелось подхватить мотив…
…да вот «люк» вдруг оказался прямо перед… вернее, над ней: она почти уткнулась в него лицом. Дрожащий зрачок из полиорганических мембран, похожий на дрожащую поверхность «Духа». Подойдя ближе и вдохнув исходящие из «зрачка» запахи, Тор почувствовала неуверенность.
«Успокойся».
Голос снова звучал деловито. Вероятно, это механик цеппелина.
«Тебе нужен пароль. Коснись выступа в середине, чтобы привлечь внимание, и скажи “корица”».
– Корица?
Очень необычно, но преграда отреагировала немедленно. С легким чмоканьем она разошлась, и пружинистая лестница возобновила свое запрограммированное путешествие, унося Тор наверх.
В старых цеппелинах вроде «Гинденбурга» висячую гондолу занимали преимущественно двигатели и экипаж, а платным пассажирам отводили две палубы в основании гигантского главного корпуса дирижабля. «Дух Чула-Висты» был устроен аналогично, только гондола предназначалась главным образом для обзора. Поднявшись по вибрирующей лестнице выше всех секций, отведенных людям и грузу, Тор оказалась в соборе из подъемных баллонов; каждый был размером с огромное помещение, и все их заполнял газ гораздо легче воздуха.
Сотни прозрачных, будто из пленки, баллонов, цилиндрических, высоких, со ствол секвойи, поднимались от дырчатого пола, на котором стояла Тор, к сводчатому потолку – вогнутой поверхности дирижабля. Тор могла двигаться между ними по узким дорожкам, ведущим направо и налево – к корме или к носу. Стрела в ее очках с пульсирующей настойчивостью указывала налево. Большинство «умной толпы» никогда в подобном месте не бывало. Подобные случайные группы чаще всего формирует любопытство – самое сильное из современных стремлений.
Тор пошла влево, поддавшись искушению, притрагиваясь к поверхности высоких камер – и эта полимерная поверхность дрожала, как гигантские пузыри, которые она в детстве вызывала на днях рождения волшебной палочкой. Они казались такими легкими, такими изящными…
«Половина камер содержат гелий, – объяснил голос, теперь с такими индивидуальными особенностями, что должен был принадлежать конкретному человеку – возможно, механику с цеппелина или фанатику дирижаблей. – Видишь камеры слегка зеленоватого оттенка? В них водород».
Тор мигнула.
– Водород? Разве это не опасно?
В ее очках появились изображения «Гинденбурга», или LZ-129, крупнейшего и самого злополучного из старинных цеппелинов, чья огненная гибель в Лейкхерсе, Нью-Джерси, в 1937 году знаменовала внезапный конец Первой эпохи цеппелинов. (Откликаясь на ее внимание, по низу линз поползли сведения.) Возникшее – каким образом, до сих пор не выяснено, – пламя менее чем за минуту охватило гигантский корабль от причального конца до гондолы. И по сей день журналисты завидуют репортерам, которые в тот день работали с примитивными камерами и засняли самую впечатляющую техногенную катастрофу.