О боже.
Он повторяет процесс и с другим моим чулком.
— Это как разворачивание моего рождественского подарка, — улыбается он сквозь длинные темные ресницы.
— Подарок, который уже был твоим.
Он хмурится в предостережении.
— О нет, детка. На этот раз он действительно мой.
— Кристиан, я была твоей с момента, как сказала да.
Я метнулась вперед, обхватив его любимое лицо моими руками.
— Я твоя. Я буду всегда твоей, муж мой. А сейчас, я думаю на тебе слишком много одежды.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Он резко подается вверх, целует меня в губы, и сжимает голову руками, его пальцы зарываются в мои волосы.
— Ана, — выдыхает он. — Моя Ана.
Его губы требуют мои еще раз, его язык экспансивный, очень убедительный.
— Одежда, — шепчу я. Наше дыхание смешивается, когда я отодвигаю его жилет, и он освобождается из него, выпустив меня на мгновение. Он делает паузу, глядя на меня, широко раскрытыми, жаждущими глазами.
— Позволь мне, пожалуйста.
Мой голос мягкий и уговаривающий. Я хочу раздеть моего мужа, мои Пятьдесят Оттенков.
Он сидит на корточках и, наклонившись вперед, я ухватилась за его галстук — его полосато-серый галстук, мой любимый галстук — и медленно, развязываю его и освобождаю. Он вздернул подбородок, чтобы открыть мне доступ к верхней пуговице своей белой рубашки, затем, после того, как она расстегнута, я перехожу к его манжетам. К ним пристегнуты платиновые запонки — гравированные переплетенными инициалами A и К — мой свадебный подарок для него. Когда я сняла их, он забирает запонки и сжимает в кулаке. Потом он целует кулак и сует их в карман брюк.
— Мистер Грей, такой романтик.
— Для вас, миссис Грей — сердечки и цветы. Всегда.
Я взяла его руку и, взглянув вверх, сквозь свои ресницы, целую его обычное, платиновое обручальное кольцо.
Он стонет и закрывает глаза.
— Ана, — шепчет он, и мое имя звучит как молитва.
Дойдя до второй пуговицы рубашки я так же, как и ранее, оставляю нежный поцелуй на его груди, расстегивая каждую из пуговиц, я шепчу между поцелуями: — Ты… Делаешь… Меня… Такой… Счастливой… Я… Люблю… Тебя.
Он стонет, и одним стремительным движением сжимает меня вокруг талии, и поднимает на кровать, опускаясь вниз, на меня. Его губы находят мои. Руки обхватили мою голову, держа меня, успокаивая, пока наши языки переплетаются друг с другом.
Внезапно, Кристиан опускается на колени, оставляя меня задыхающейся, и желающей большего.
— Ты такая красивая… жена.
Он запускает свои руки вниз, к моим ногам и хватает за левую ногу.
— У тебя такие красивые ноги. Я хочу поцеловать их, каждый дюйм. Начиная отсюда.
Он прижимает губы к моему большому пальцу левой ноги, а затем кусает подушечку зубами. Все, ниже моей талии, забилось в конвульсиях. Его язык скользит вверх по моей ноге, и его зубы покусывают от пятки, до моей лодыжки. Он прокладывает дорожки поцелуев по внутренней стороне моих икр; мягкие влажные поцелуи. Я извиваюсь под ним.
— Тише, миссис Грей, — предупреждает он, и вдруг переворачивает меня на живот и продолжает свой неторопливый путь своим ртом вверх по задней стороне ноги, по моим бедрам, моему заду. Затем он останавливается.
Я стону.
— Пожалуйста.
— Я хочу, чтобы ты была голой, — бормочет он и медленно высвобождает меня из корсета, один крючок за другим.
Затем распростерся на кровати надо мной и пробегает своим языком по всей длине моего позвоночника.
— Кристиан, пожалуйста.
— Чего вы хотите миссис Грей? — Спрашивает он нежно и близко возле моего уха.
Он почти лежит на мне сверху. Я чувствую, как его твердость упирается в меня сзади.
— Тебя.
— А я тебя, любовь моя, моя жизнь… — шепчет он, и прежде чем я это осознаю, переворачивает меня на спину.
Он быстро встает и в одном эффектном движении освобождается от штанов и боксеров, так что он восхитительно обнажен, и надвигается, большой и готовый для меня. Его ослепительная красота затмила небольшую кабину. Его жажда и желание меня.
Он наклоняется и снимает с меня трусики, потом смотрит на меня.
— Моя, — произносит он.
— Пожалуйста, — прошу я и он улыбается. Непристойно, порочно, соблазнительно. Мой Пятьдесят улыбается.
Он ползет обратно на кровать и покрывает поцелуями, на этот раз, мою правую ногу, пока не достигает вершины бедра. Раздвигает мои ноги шире.
— Ах… жена моя, — шепчет он, а затем его рот обрушивается на меня.
Я закрываю глаза и отдаюсь его ох-какому-ловкому языку. Мои руки в его волосах, пока мои бедра двигаются, подчиняясь его ритму, раскачиваясь на маленькой кровати.
Он хватает меня за бедра, продолжая играть со мной, но не останавливает восхитительной пытки.
Я уже близко, так близко.
— Кристиан, — издаю я стон.
— Еще нет, — выдыхает он, и движется вверх по моему телу, его язык погружается в мой пупок.
— Нет?
Черт! Я чувствую его улыбку напротив моего живота, пока его путешествие продолжается вверх.
— Вы нетерпеливы миссис Грей. У нас есть время, пока мы не сядем на Изумрудном острове.
С благоговением он целует мою грудь и втягивает левый сосок своими губами. Он дразнится, глядя на меня своими глазами, темными, как тропический шторм.
О, боже. Я забываю Европу.
— Муж мой, я хочу тебя. Пожалуйста.
Он опускается на меня, удерживая свой вес на локтях. Его тело, накрывает мое. Он движется носом вниз по мне, и я перебираю руками по его сильной гибкой спине, его изящному, прекрасному заду.
— Миссис Грей, жена. Мы стремимся к наслаждению. — Шепчут его губы. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
— Открой глаза. Я хочу видеть тебя.
— Кристиан, ах, — вскрикиваю я, когда он медленно погружается в меня.
— Ана, о, Ана, — выдыхает он, начиная двигаться…
***— Что, черт возьми, ты здесь вытворяешь? — крик Кристиана разбудил меня от очень приятного сна. Он стоит весь мокрый и красивый, заслоняя от солнца мой шезлонг и глядя на меня сверху вниз.
Что я сделала? О, нет! Я лежу на спине без бикини. Дерьмо, дерьмо, дерьмо, он взбешен.
Дерьмо!
Он действительно в бешенстве.
Глава 2
Я, неожиданно для себя проснулась, и мой эротический сон сразу был забыт. Я лежала на спине.
— Я, наверное, перевернулась во сне, — тихо шепчу в свою защиту.
Его глаза вспыхивают от гнева. Он наклоняется, поддевает мои бикини со своего шезлонга и бросает на меня.
— Надень это! — Шипит он.
— Кристиан, никто не смотрит. Поверь мне.
— Они смотрели. Я уверен, что Тейлор и вся служба безопасности наслаждались этим шоу! — рычит он.
Срань господня! Почему я все время забываю о них? Я в панике пытаюсь прикрыть свою грудь.
После взрыва «Чарли Танго»[4] мы постоянно под присмотром проклятых секьюрити.
— Да, — рычит Кристиан, — и грязные чертовы папарацци тоже могли получить твой снимок. Ты хочешь очутиться на обложке журнала «Star»? Полностью голая?
Дерьмо! Папарацци! Черт! Все краски сбежали с моего лица, пока я торопливо натягивала свой топ.
Меня трясло. Нежелательно приходят на ум, неприятные воспоминания о осаждающих папарацци за пределами SIP. После нашей помолвки произошла утечка о покупке всего пакета Кристианом Греем.
— Счет! — резко говорит Кристиан проходящей официантке.
— Мы уходим, — говорит он мне.
— Сейчас?
— Да, сейчас.
Вот дерьмо, с ним не поспоришь.
Он натягивает свои шорты, хотя его плавки мокрые, затем серую футболку. Официантка вернулась через минуту с его кредитной картой и чеком. Нехотя, я влезла в мой бирюзовый сарафан и шагнула в шлепанцы. Как только официантка ушла, Кристиан схватил свою книгу и Блэкберри и спрятал свою ярость за зеркальными очками. Он ощетинился напряжением и гневом.
Мое сердце сжимается. Каждая вторая женщина на пляже топлесс — это не такое уж большое преступление. Конечно я выглядела странно лежа на спине. Я вздохнула про себя, мое настроение упало. Я подумала, что Кристиан мог бы увидеть и забавную сторону инцидента. Может, если бы я осталась лежать лицом вниз, его чувство юмора и не испарилось бы.
— Пожалуйста, не сердись на меня, — шепчу я, забрав у него его книги и Блэкберри, и складывая их в мой рюкзак.
— Слишком поздно для этого, — говорит он тихо, слишком тихо. — Пойдем.
Взяв меня за руку он посигналил Тейлору и двум его помощникам, французским офицерам безопасности Филлипу и Гастону.
Странно, что они близнецы.
Они терпеливо наблюдали за нами и за всеми остальными на пляже, с веранды. Почему я все время забываю о них? Как?
Тейлор с каменным лицом за его темными очками. Дерьмо, он тоже зол на меня. Я все еще не привыкла видеть его так небрежно одетым, в шорты и черную рубашку-поло.