Кроме елки есть еще пианино. Моя новая мама разрешает мне трогать черно-белые клавиши пианино. Черные и белые. Мне нравятся белые звуки. Черный звук — неправильный. Но мне, также, нравится и черный звук. Я иду от белого к черного. От белого к черному. От черного к белому. Белый, белый, белый, белый. Черный, черный, черный, черный. Мне нравится звук. Я очень люблю звук.
— Хочешь, чтобы я поиграла для тебя, Кристиан?
Моя новая мама садится. Она дотрагивается до белых и черных клавиш, и появляется музыка. Она нажимает педали внизу. Иногда это звучит громко, а иногда тихо. Петь это весело. Лелиот тоже любит когда мама поет. Мама поет про гадкого утенка. Мама произносит смешной крякающий звук. Лелиот, тоже произносит смешной крякающий звук, — он складывает свои руки, как крылья и машет ими вверх и вниз, как птица. Лелиот смешной.
Мама смеется. Лелиот смеется. Я смеюсь.
— Тебе нравится эта песня? — У мамы грустно-счастливое лицо.
У меня есть чулок-носок. Он красного цвета и на нем изображен мужчина в красной шляпе и с большой белой бородой. Это Санта-Клаус. Санта-Клаус приносит подарки. Я видел фотографии Санта-Клауса. Но Санта-Клаус никогда не приносил мне раньше подарки. Я был плохим. Санта-Клаус не приносит подарки плохим мальчикам. Но сейчас я хороший. Моя новая мама говорит, что я хороший, очень хороший. Новая мама не знает. Я никогда не должен говорить новой маме… но я плохой. Я не хочу, чтобы новая мама узнала это.
Папа вешает носки над камином. У Лелиота тоже есть носок. Лелиот может прочитать на своем носке слово. Там написано Лелиот. На моем носке тоже есть слово.
Кристиан. Новая мама проговаривает его: «К-Р-И-С-Т-И-А-Н».
Папа садится на мою кровать. Он читает мне. Я держу свое одеяльце. У меня большая комната. Иногда в комнате темно, и тогда мне снятся плохие сны. Плохие сны из прошлого. Моя новая мама приходит к моей постели, когда мне снятся плохие сны. Она ложится со мной и поет мне песенки, и я засыпаю. Она пахнет мягким и чем-то новым, и прекрасным.
Моя новая мама не холодная. Не люблю… не нравится… И мои плохие сны проходят, когда она спит рядом со мной.
Санта-Клаус был здесь. Санта-Клаус не знает, какой я плохой. Я рад, что Санта-Клаус этого не знает. У меня есть паровоз и самолет, вертолет и машина… и вертолет.
Мой вертолет может летать. Он синего цвета. Он летает вокруг елки. Он пролетает над пианино и приземляется среди белых клавишей. Он пролетает над мамой, пролетает над папой, пролетает над Лелиотом, который играет в «Lego». Вертолет летит через дом, через столовую, через кухню. Он летит мимо дверей папиного кабинета и наверх в мою комнату, в комнату Лелиота, спальню мамы и папы. Он летит через дом, потому что это мой дом.
Дом, в котором я живу.
Первая встреча с Кристианом (глава от его лица)
Понедельник, 9 мая 2011 года.
— Завтра, — бормочу я, отгоняя Клода Бастиля, когда он стоит на пороге моего кабинета.
— Гольф, на этой неделе, Грей. — Бастиль улыбается с легким высокомерием, зная, что его победа на поле для гольфа обеспечена.
Я хмурюсь в то время, как он разворачивается и выходит. Его прощальные слова словно сыпят соль на мои раны, несмотря на мое героическое сопротивление я был зажат в его тиски этим утром, мой личный тренер надрал мою задницу. Бастиль — единственный кому удалось нанести мне удар, и теперь он хотел померятся силами в гольфе. Я ненавижу гольф, но порой там такой большой бизнес совершается, прямо на поле для гольфа. Я также терпеть не могу его уроки… однако я сам себе боюсь признаться в том, что Бастиль действительно улучшил мою игру.
Глядя на горизонт Сиэтла, знакомая скука начинает просачиваться в моё сознание. Моё настроение скучное и серое, как погода. Мой день перемешался вместе с безразличием, и я нуждаюсь в каком либо разнообразии. Я работал все выходные и сейчас продолжаю быть заключенным в своем офисе. Я неугомонный. Я не смогу понять эти направления, не после нескольких схваток с Бастилем. Но я сделаю.
Я хмурюсь. Отрезвляющая истина в том, что единственной вещью захватившей мой интерес было моё решение отправить два сухогруза с продовольствием в Судан. И это напоминает мне — Рос должна была вернуться с цифрами и материалами по техническому обеспечению. Что черт возьми её задержало? Стремящийся с выводом о том во что она играет, я скольжу взглядом по своему расписанию и отвечаю по телефону.
Иисусе! У меня унылое интервью с настойчивой мисс Кавана для студенческой газеты университета штата Вашингтон. И зачем, нахер, я согласился на это? Я ненавижу интервью — глупые вопросы от глупых, не информированных, пустоголовых идиотов. Зазвонил телефон.
— Да, — раздраженно отрезал я Андреа, прежде чем она упрекнет. Я могу вести интервью коротко.
— Мисс Анастейша Стил здесь, пришла к вам, мистер Грей.
— Стил? Я ожидал, что будет Кетрин Кавана.
— Это Мисс Анастейша Стил, сэр.
Я хмурюсь. Я ненавижу неожиданности.
— Проводите её, — бормочу я, понимая, что похожу на надутого подростка, но не даю себя трахнуть.
Так, так… Мисс Кавана недоступна. Я знаю ее отца, владельца «Кавана Медиа». Мы делали бизнес вместе, и он кажется проницательный делец и рациональный человек. Это интервью — одолжение ему — в смысле, чтобы заработать позже, когда меня это устроит. И должен признать, что мне немного любопытно кто его дочь, интересно увидеть, далеко ли яблоко упало от яблони.
Падение в моих дверях было подобно вихрю длинных каштановых волос, бледные руки, и коричневые ботинки первое, что было увиденное в моем кабинете. Я закатил свои глаза и подавляю мое естественное раздражение от такой неуклюжести. Я спешу к девушке, которая приземлилась на руки и колени на полу. Обхватив ее тонкие плечи, я помогаю ей подняться на ноги.
Ясные, ярко-голубые, смущенные глаза встречаются с моими и останавливают меня. У них самый экстраординарный цвет — бесхитростный, с оттенком зеленого. И в этот ужасный момент мне кажется, что она видит меня насквозь. Я чувствую себя незащищенным. Лишенным сил. У нее маленькое милое лицо, которое краснеет сейчас, как невинный бутон розы.
Мне стало любопытно, вся ли её кожа, такая безупречная, выглядела бы такой же розовой и разогретой от удара плетью. Ебать. Я придержал свои неуправляемые мысли, встревожившись их направлением. О чем ты на хер думаешь, Грей? Эта девушка слишком молода. Она уставилась на меня и я как обычно снова закатил глаза. Да да, детка, это всего лишь лицо и красивая маска. Мне тут же захотелось разгадать, что за тайны хранят эти большие голубые глаза.
Шоу начинается, Грей. Давай повеселимся.
— Мисс Кавана? Я — Кристиан Грей. Вы в порядке? Хотите присесть?
Снова краснеет. В команде столько много, я изучаю её. Она довольно привлекательная в своей неловкости — невысокая, бледная, с копной великолепных волос, которые едва удерживает резинка. Брюнетка. Да, она привлекательна. Я протянул ей свою руку и она заикаясь, начиная бормотать извинения, вложила свою ручку в мою.
Её кожа — прохладная и мягкая, но рукопожатие оказалось твердым.
— Мисс Кавана нездоровится, поэтому она прислала меня. Я надеюсь, вы не возражаете, мистер Грей. — Ее голос тихий, с колеблющейся музыкальностью, и она часто моргает, длинные ресницы прикрывают её большие голубые глаза.
Не в силах сдержать веселье в своем голосе при воспоминании о её молоприличном появлении в моем кабинете, я спросил кто она.
— Анастейша Стил. Я изучаю английскую литературу с Кейт, эм… Кетрин… эм… Мисс Каваной в Штате Вашингтон.
Нервная, застенчивая, зубрилка, да? Она рассматривает меня; безобразно одета, хрупкое тело спрятано под бесформенным свитером и коричневой юбкой.
Она вообще не умеет одеваться? Она заметно нервничает, когда рассматривает мой офис, но на меня посмотрела довольно иронично.
Как такая молодая женщина может быть журналистом? У нее нет необходимой жесткости и напористости. Она очаровательно взволнована, кроткая, мягкая… покорная. Я качаю головой, ошеломленный тем, какие непристойные мысли лезут ко мне. Бормоча некоторые банальности, я прошу ее сесть и замечаю ее внимательный взгляд оценивающий мои офисные картины. Не успев остановить себя я пояснил: — местный художник, Троутон.
— Они прекрасны. Отобразить в обычном, такое необычное, — мечтательно произнесла она, потерявшись в изящности тонкого мастерства художника. Её профиль такой тонкий — вздернутый нос, мягкие, полные губы и своими словами она точно отражает мои чувства.
Удивительное в обыденном. Это наблюдательно. Мисс Стил — это блестяще.
Я пробормотал свое согласие и увидел, что она опять покраснела. Я сажусь напротив нее и стараюсь обуздать свои мысли.
Она выудила скомканные листы бумаги и мини-СиДи диктофон из своей огромной сумки. Мини-СиДи диктофон? Разве это не кануло в лету вместе с кассетным проигрывателем? Иисусе — она обхватив его полностью, умудрилась уронить дважды проклятую вещь на мой кофейный столик Баухаус. Очевидно, она никогда не делала этого раньше. Я не мог понять и находил это забавным. В обычных условиях нарушение двигательной активности вывело бы меня из себя, нахер, но сейчас я прятал свою улыбку прикрывая указательным пальцем, и сопротивлялся стремлению настроить диктофон для неё самому.