Резко, но с особой осторожностью он тянет мою футболку над головой. Голова не слишком болит. Ведя меня в душ, он снимает свою одежду в рекордно короткий срок, прежде чем мы оба оказываемся под струями горячей воды. Он берет меня на руки и держит долгое время, пока вода льется на нас, успокаивая нас обоих. Позволяя мне плакать ему в грудь, он целует мои волосы, но не отпускает, он просто застыл под нежной теплой водой. Чтобы почувствовать свою кожу на мне, волосы на его груди у моей щеки — это человек, которого я люблю, без сомнения, красивый мужчина, которого я могла бы потерять по собственной неосторожности. Я чувствую себя пустой, и боль в моих мыслях, но я благодарна, что он здесь, все еще здесь, несмотря на все, что случилось.
Он должен поговорить со мной, но сейчас я хочу насладится успокоением. Он — защитное поле вокруг меня. И в этот момент мне пришло в голову, что все объяснения должны исходить с его стороны. Я не могу заставить его, он должен захотеть сам. Я не буду ныть, как брошенные жены, постоянно пытающиеся выведать информацию из своих мужей. Это просто утомительно. Я знаю, что он любит меня. Я знаю, что он любит меня больше, чем он кого-либо любил, и на данный момент, этого достаточно.
Понимание освобождает. Я перестала плакать и отступила.
— Лучше? — Спрашивает он.
Я киваю.
— Хорошо. Дай мне посмотреть на тебя, — говорит он, и на мгновение я не знаю, что это означает. Но он берет меня и рассматривает руку на которую я упала, когда Джек ударил меня. Есть синяки на плече, и царапины на моем локте и запястье. Он целует каждую из них. Он схватил полотенце и гель для душа из стойки, и сладкий знакомый аромат жасмина наполняет мои ноздри.
— Повернись. — Аккуратно, он переходит от поврежденной руки к шее, затем плечам, спине и другой руке. Он поворачивает меня в сторону и направляет свои длинные пальцы вниз. Я морщусь, когда они касаются большого синяка на моем бедре. Глаза Кристиана затвердевают, а губы стянуты в линию. Его гнев ощутим, когда он свистит сквозь зубы.
— Это не больно, — ропщу я, чтобы успокоить его.
Сверкающие серые глаза встречаются с моим.
— Я хочу убить его. Я чуть не сделал это, — шепчет он загадочно. Я нахмурилась, дрожа от мрачного выражения. Он выпрыскивает больше геля для душа на мочалку и нежно, не причиняя боли, моет меня, мой зад, стоя на коленях, двигаясь вниз к ногам. Он делает паузу, чтобы изучить мое колено. Касается губами синяка, прежде чем продолжает мыть мои ноги. Двигаясь вниз, я ласкаю его голову, работая пальцами по мокрым волосам. Он встает, и его пальцы обводят контур синяка на ребрах, куда Джек ударил меня.
— О, детка, — стонет он. Его голос полон тоски, а глаза темные от ярости.
— Я в порядке. — Я притягиваю его голову, чтобы поцеловать в губы. Он неохотно откликается, но когда наши языки встречаются, его тело прижимается к моему.
— Нет, — шепчет он в мои губы и тянется назад. — Давай тебя вымоем.
Его лицо серьезное. Черт, это означает, что он. Я дуюсь и атмосфера между нами немного разряжается. Он улыбается и целует меня быстро.
— Я сказал помыть, — подчеркивает он, — а не пачкать.
— Мне нравится быть грязной.
— Мне тоже, миссис Грей. Но не здесь и не сейчас. — Он хватает шампунь, прежде чем я успеваю убедить его в обратном, и начинает мыть мои волосы. Быть чистой мне тоже нравится. Я чувствую себя свежей и активной, и я не знаю подействовал ли душ, мой плач, или мое решение прекратить изводить Кристиана расспросами.
Он оборачивает меня в большое полотенце, а другое оборачивает вокруг своих бедер, пока я сушу волосы. У меня болит голова, но это тупая постоянная боль, контролируемая.
Доктор Сингх дала мне обезболивающие, но просила не использовать их часто.
В то время как я вытираюсь волосы, я думаю об Элизабет.
— Я все еще не понимаю, как Элизабет была связана с Джеком?
— Я это знаю. — бормочет мрачный Кристиан.
Эта новость. Я хмурюсь на него, но отвлекаюсь. Он вытирает мои волосы полотенцем. Его грудь и плечи еще влажные с капельками воды, которые блестят жемчужинами под галогеном.
Он делает паузу и улыбается.
— Подсматриваешь?
— Откуда ты знаешь? — Спрашиваю я, стараясь не обращать внимание на то, что я попалась за подсматриванием.
— Что ты подсматриваешь? — передразнивает он.
— Нет! — огрызаюсь я. — Про Элизабет.
— Детектив Кларк намекал на это.
Я посмотрела на него своим «Скажи-Мне-Больше» взглядом, и тут снова нахлынуло воспоминание, когда я была в полуобморочном состоянии. Кларк был в моей палате. Если бы я только помнила что он сказал.
— У Хайда были видео. Видео их всех. На нескольких «флэшках».
Что?
— Видео того, как он трахал Элизабет и трахающий всех его секретарей.
О!
— Точно. Материал для шантажа. Ему нравится грубый секс. — Кристиан хмурится, и я смотрю, как на его лице появляется сомнение и отвращение к самому себе. Конечно — Кристиану тоже нравится грубо.
— Не надо, — слово вырвалось из моего рта, прежде чем я успела остановить его.
Его хмурый взгляд углубляется.
— Не надо, что? — Он смотрит на меня с опаской.
— Ты не похож на него.
Глаза Кристиана застыли, но он ничего не говорит, подтверждая то, о чем он подумал.
— Это не так. — Мой голос непреклонен.
— Мы одного поля ягоды.
— Нет, ты не прав, — я хватаю его, хотя понимаю почему он мог так подумать. «Его отец умер после драки в баре, мать спилась. Он менял приемные семьи из-за проблем с правонарушениями — в основном кража автомобилей». Я вспоминаю информацию, которую узнала в самолете в Аспене.
— Кристиан, у вас обоих проблемное прошлое, и вы оба родились в Детройте. Вот и все. — Я сжала руки на бедрах.
— Ана, твоя вера в меня трогательна, особенно в свете последних нескольких дней. Когда Уэлч будет здесь, мы узнаем больше. — Он уклоняется от темы.
— Кристиан…
Он останавливает меня поцелуем.
— Хватит, — дышит он, и я вспоминаю обещание данное себе: «Не преследовать его выуживая информацию».
— И не надо дуться, — добавляет он. — Подойди. Позволь мне высушить тебе волосы.
И я знаю, что тема закрыта.
Одевшись в спортивные штаны и футболку, я сижу между ног Кристиана, пока он сушит мои волосы.
— Таким образом, Кларк говорил тебе что-нибудь еще, в то время пока я была без сознания?
— Нет, не припоминаю.
— Я слышала, некоторые твои разговоры.
Расческа застыла в моих волосах.
— Слышала? — спрашивает Кристиан, но его тон бесстрастный.
— Да. Моего отца, твоего отца, детектива Кларка… Твою маму.
— И Кейт?
— А Кейт была там?
— Короче говоря, да. Она тоже сердита на тебя.
Я переваливаюсь на колени.
— Стоп, все безумно злятся на Ану, да?
— Просто говорю тебе правду, — говорит Кристиан, смущенный моей вспышкой.
— Да, это было безрассудно, но ты знаешь, что твоя сестра была в опасности.
Он опускает лицо.
— Да, была. — Выключив фен, он кладет его на кровать рядом с собой. Он захватывает мой подбородок.
— Спасибо, — удивив меня, говорит он. — Но больше никакого безрассудства. Потому что в следующий раз, я буду шлепать тебя, пока не выбью все дерьмо.
Я задыхаюсь.
— Ты не посмеешь!
— Посмею. — Он серьезный. Черт возьми. Смертельно серьезный. — У меня есть разрешение твоего отчима. — Ухмыляется он. Он дразнит меня! Или же он? Я поворачиваюсь к нему, и он разворачивает меня так, что я падаю на кровать в его объятиях. Боль, от моего падения, пронзает меня и я вздрагиваю.
Кристиан бледнеет.
— Осторожней! — выговаривает от и на секунду его взгляд сердитый.
— Прости, — бормочу я, лаская его щеку.
Он прижимает мою руку и нежно целует ее.
— Честно говоря, Ана, ты действительно не понимаешь, что такое собственная безопасность. — Он тянет за подол моей футболки и кладет пальцы на мой живот. Я задерживаю дыхание. — Так больше нельзя, — шепчет он, теребя кончиками пальцев и, вызывая волнение, ласкает мою кожу. Желание взрывается в моей крови, неожиданное, горячее и сильное. Я ахнула, Кристиан возбужденно останавливает свои пальцы и смотрит на меня сверху вниз. Он переносит руку вверх и прячет выпавшую прядь волос за ухо.
— Нет, — шепчет он.
Что?
— Не смотри на меня так. Я видел синяки. И ответ — нет. — Его голос тверд, и он целует меня в лоб.
Я извиваюсь.
— Кристиан, — скулю я.
— Нет. В постель. — Он садится.
— В постель?
— Тебе нужно отдохнуть.
— Мне нужен ты.
Он закрывает глаза и качает головой, как будто требуется большое усилие воли. Когда он открывает глаза снова — в них твердая решимость.
— Просто делай, что тебе говорят, Ана.
Я испытываю желание снять с себя всю одежду, но потом вспоминаю про синяки и знаю, что так его не победить.