— Но кто вы такой, в конце концов?! — воскликнул юноша в полной растерянности.
— Для всех остальных — князь Сернин… Для тебя — какая разница? Я больше чем князь, больше, чем король, больше, чем император.
— Кто же вы?.. Кто же вы такой?.. — бормотал Бопре.
— Хозяин… Тот, кто желает и может… Кто действует… Моей воле нет пределов, моей власти — границ… Я богаче, чем самый богатый из людей, ибо его богатство принадлежит мне. Я могущественнее самых могучих, ибо их сила — в моем распоряжении…
Он снова взял в руки его голову и, проникая в душу взглядом, сказал:
— Стань богатым… Стань сильным… Ибо я предлагаю тебе само счастье… И сладость жизни… И покой для души поэта. И также славу… Согласен?
— Да… Да… — прошептал Жерар, покоренный, ослепленный. — Что я должен делать?
— Ничего.
— Но все-таки…
— Ничего, говорю тебе. Все здание моих планов покоится на тебе, но ты не участник игры. Тебе не отводится активной роли. На это время ты лишь статист… Даже меньше! Пешка, переставлять которую буду я.
— Но чем же мне заняться?
— Ничем… Пиши стихи. Живи, как захочется. У тебя будут деньги. Ты будешь радоваться жизни. Повторяю, в моей затее для тебя нет деятельной роли.
— И кем я буду?
Сернин вытянул руку в сторону соседней комнаты:
— Ты займешь место того. Ты и есть теперь тот, другой.
Жерар вздрогнул от возмущения.
— О нет! Ведь тот — мертвец!.. И затем… Затем… это преступление… Нет, я хочу, чтобы эта новая жизнь была создана для меня, задумана для меня… Никому не известное имя!..
— Нет, только тем!.. — властно, с неумолимой энергией воскликнул Сернин. — И никем другим! Именно им, ибо его судьба прекрасна, ибо имя его овеяно славой и он завещает тебе десятивековое наследие благородства и родовой гордости.
— Это преступление, — без сил простонал Жерар.
— Ты станешь им! — молвил Сернин с безмерной силой. — Только им! Иначе будешь вновь Жераром Бопре, а над Бопре мне принадлежит право жизни и смерти. Выбирай.
Он вынул револьвер и наставил его на юношу.
— Выбирай! — повторил он с неумолимым выражением на лице.
Жерар, охваченный страхом, с рыданиями повалился на кровать.
— Я хочу жить!
— И твое желание твердо? Безвозвратно?
— Да, тысячу раз да! После того, ужасного, что я сделал, смерть кажется мне слишком страшной… Все… Все на свете, лишь бы не смерть… Все!.. Страдание… Болезнь… Голод… Любые пытки, любые унижения!.. Даже преступление, если придется… Только не смерть!
Он дрожал как в лихорадке.
Князь удвоил свой напор, говоря с жаром, сжимая его в тисках своих уговоров, как добычу.
— Я не потребую от тебя ничего невозможного, ничего плохого… Буду в ответе за все, что бы ни случилось… Ни единого преступления… Самое большое — немного боли, несколько капель твоей крови придется пролить… Но чего это стоит перед ужасом смерти?!
— Страданий я не боюсь.
— Тогда пусть это случится сразу! — крикнул Сернин. — Сейчас же! Десять секунд страдания, и все! Десять секунд, и жизнь того, другого — твоя!
Он схватил его обеими руками, усадил на стул, пригвоздил его левую руку растопыренной ладонью к столу. Мгновенно выхватив из кармана нож, приставил лезвие к мизинцу, к середине второго сустава, и приказал:
— Ударь вот здесь! Сделай это сам! Стукни кулаком, и кончено!
Он завладел его правой рукой и пытался ударить ею по ножу, как молотком.
Жерар забился в конвульсиях от нового ужаса. Он начал понимать.
— Ни за что! — лепетал он. — Ни за что!
— Бей! Один удар, и все в порядке; ты станешь во всем подобным этому человеку, никто тебя не сможет узнать.
— Его имя…
— Сначала бей!
— Ни за что! О, какая мука!.. Умоляю… Потом…
— Сейчас… Я требую… Надо…
— Нет… Нет!.. Не хочу!..
— Нанеси же удар, дурак.