Сигизмунд скромно усмехнулся, но не ответил, даже начал с преувеличенным вниманием рассматривать горизонт. Я со стыдом вспомнил, что ледники и не такие камешки притаскивали на своем горбу, а потом, растаяв, оставляли эти обкатанные со всех сторон, словно морскими волнами, глыбы посреди степей, чтобы печенеги да половцы ломали головы.
Гугол сказал наставительно:
– Вы храбрый человек, сэр Ричард!.. Зачем вам знать, что существуют другие силы, кроме человеческих да бычьих мускулов?
– Да-да, – пробормотал я. – Я как раз такой… Ура, шашки наголо и еще раз уря…
– Вот-вот, – одобрил Гугол. – Не рыцарское это дело – знать, что магия может таскать камни и потяжельше. И что магия может вообще многое…
Сигизмунд наконец уловил какой-то подвох, засопел. Его конь пошел рядом с конем Гугола, а Сигизмунд начал не столько прислушиваться, все равно не поймет, но присматриваться к хитрой роже Гугола. Гугол сразу посерьезнел, подобрал поводья и выпрямился.
Глава 21
Я держался и в этом Варт Генце, как и надлежит руководителю похода: улыбался, показывал нечищенные зубы, ехал с гордо выпрямленной спиной, но все мои фибры предупреждали об опасности. Как кошку или муравья нечто предупреждает о скором землетрясении.
День был настолько жаркий, что мы прятались от зноя, как собаки от мух, весь полдень, даже поспали всласть, но зато я решил, что в состоянии ехать даже ночью. По крайней мере, прихватить ее часть, благо луна огромная и полная, заливает всю долину серебристым светом, видно каждую травинку, каждого жучка и паучка.
Воздух стоял теплый, как свежесдоенное молоко, не колыхнется, от земли поднимаются пряные запахи, все травы здесь пахучие, любую в суп клади, а звезды на выпуклом небосводе яркие, блистающие, половина подмигивает, мерцает, что-то настойчиво старается втолковать, пояснить, передать, сообщить…
Я ехал, задумавшись, потом тишину нарушил легкий вскрик Сигизмунда. Я видел, как он насторожился, рука в латной рукавице поползла к рукояти меча. Конь под ним тоже фыркал и прядал ушами. Залитая лунным светом, на темном небе четко выделялась сторожевая вышка на высоких столбах. Внизу два домика, от коновязи доносится тихое ржание. Я взял молот в руку, в это время из темноты раздалось:
– Мы вас видим!.. Вам проще спешиться. Коней оставьте у коновязи, а в доме есть еда и пиво.
Сигизмунд взглянул на меня. Я крикнул:
– А если не спешимся?
Голос ответил с издевкой:
– Времена сейчас нелегкие… По три стрелы в каждого хватит?
– Даже много, – согласился я. – Мы принимаем любезное приглашение.
Сигизмунд сдавленно ругался, лицо кривилось, ладонь то и дело прыгала к мечу. Мы отряхнули на крыльце пыль с одежды. Из-за двери доносились сильные грубые голоса, кто-то заорал песню. Когда я распахнул дверь, песня оборвалась. В комнате дымно и жарко, но воздух сухой, за широким столом человек десять крупных мужчин, все в кольчугах, у троих поверх кольчуг стальные панцири.
Я ощутил на себе взгляды десяток пар глаз. Один заорал ликующе:
– Кого нам Христос послал!..
Второй сказал вопросительно:
– Они?
– Да, – сказал первый, – те самые, беглые. Повесим их сразу?
– Нет, – решил второй. – Сперва пусть расскажут, чего они тут делают.
Они широким жестом пригласили нас за стол. Сигизмунд стоял, вызывающе выдвинув челюсть а-ля Ланселот, грудь вперед, взор выбирает жертву, с кого начать рубку. Мы с Гуголом сели, Гугол сразу придвинул к себе блюдо с жареным мясом, вытащил нож. Правда, первый кус предложил мне, я отказываться не стал, в этой формации вроде бы имею право даже на первую брачную ночь, только вот все не на ком свои права использовать, а Сигизмунд после достойной паузы тоже опустился за стол. Нож в его руках был точно такой же, как и у Гугола, но почему-то у него он выглядел очень опасным.
Вскоре половина гуляк потеряла к нам интерес, разговоры возобновились, только первые двое стражей рассматривали нас с явным подозрением. Первый сказал серьезно:
– Ладно, а теперь без шуток. Если вы не расскажете, кто вы и что здесь делаете… да еще ночью, то мы вас в самом деле повесим. Я – Эрланг, начальник сторожевого поста, как вы могли заметить. Это мое право – вешать. Или рубить головы.
– Меня зовут Изаэль, – сказал второй. – Я его помощник. Могу подтвердить, что перевешали немало… Итак?
– Мы просто путешествуем, – ответил я. – Ночью? Да просто любим ночь. Меньше жары, мух, пыли.
Эрланг нахмурился.
– Слишком неправдоподобно.
– Ну и что? – возразил я. – Ребята, как у вас с презупенцией невинности?
– Презу… чего? – спросил Эрланг. – Презу…лупцией?
Изаэль махнул рукой:
– Пора вешать. Как думаешь?
– Думаю, пора, – ответил Эрланг. – Как, ребята, кто считает, что их лучше повесить?
– Повесить! – заорали несколько человек.
– Срубить головы! – крикнули другие.
– На кол! – пискнул кто-то. – Давно не сажали на кол!
Гугол внезапно хлопнул ладонью по столу. Все затихли, смотрели на него с удивлением. Он покачал головой.
– Вы ведете опасные игры, – сказал он укоризненно. – Его милость сэр Ричард перебьет немало из вас, прежде чем падет сам. Сэр Сигизмунд разнесет здесь все, как бы ни был ранен и измучен. А я, великий Гугол… вы еще не знаете этого тихого скромного парня – это я о себе!.. Нет, раньше вы так грубо не шутили. Или набрались здесь вредных привычек?..
Эрланг смотрел с нескрываемым интересом.
– Ну-ну, – поощрил он. – Что скажешь?
– Я скажу, что ваша история шита белыми нитками. Да и то гнилыми!.. Это только сэр Ричард в своей благородной рассеянности мог не заметить, что вы, садясь за стол, не призвали ни Христа, ни дьявола, ни Хозяина Огня, ни даже духов Земли. Если бы у доблестного сэра Сигизмунда не был подбит глаз, наш благородный конт бы заметил, что у тебя, Изаэль, плащ был подбит горностаевым мехом, а сейчас он с мехом из соболя!.. А ведь ты не вставал из-за стола! А как ты снял с полки медное блюдо, всего лишь протянув к нему руку? А много таких мелочей, вроде огня в очаге, где поленья все горят и горят, но на угли не рассыпаются?
Изаэль покачал головой. В глазах сперва мелькнуло изумление, потом рот расплылся в широчайшей улыбке.
– Я ж чуял, – сказал он громко, – что в этих бастардах что-то есть!.. Хоть у него от настоящего осталась едва ли одна печенка, но он все равно умнее этих… остальных. И сразу разгадал наше притворство.
Сигизмунд убрал было ладонь с рукояти меча. Лицо исказила судорога отвращения, он снова опустил пальцы на меч и с холодной яростью посмотрел на Эрланга. Гугол взглянул через его плечо на Эрланга. Тот наклонился и что-то начал нашептывать Изаэлю. Сигизмунд поднялся и, бросив на Эрланга взгляд откровенной вражды, вышел из помещения.
Изаэль вопросительно посмотрел на меня. Я подсел ближе, мое сердце колотилось от возбуждения, я спросил жадно:
– Так вы… эльфы? Настоящие?
Изаэль кивнул, а Эрланг поинтересовался с недоверием:
– Смертный, тебя это не пугает?
Гугол хохотнул.
– Его милость сэр Ричард у нас вообще удивительный человек. Он даже… гм… Словом, он из такого королевства, где не видят разницы между людьми, эльфами, гномами и даже ограми. Верно, сэр Ричард?
Он подавал мне какой-то знак интонацией и игрой бровей. Я не понял, на что он намекает, развел руками:
– Да-да, конечно. Это так естественно… Но зачем вы притворяетесь людьми?
– Мы на боевом посту, – ответил Эрланг.
Гугол вскинул брови.
– Ого, – сказал он. – Эльфы научились играть по правилам людей?
Эрланг признался:
– Это было нелегко. Эльфы тем и отличаются, что за тысячи и тысячи лет ничего не меняют. Впрочем, как и гномы, альвы, гоблины… Но нам пришлось… Правда, не всем, я по всему племени сумел отобрать только десять достаточно… беспринципных, чтобы сыграть в такое… да-да, пришлось подать это как захватывающую игру. Всерьез никто из эльфов не стал бы прибегать к трюкам. Словом, мы поселились вблизи от перекрестка дорог, чтобы знать все новости в мире людей. Знать, как продвигается армия Карла, которого у нас уже назвали Черным.
Я спросил:
– Король Карл и вам… враг?
– Еще какой, – ответил Эрланг. – Он завоевывает эти земли только для людей. Мы могли бы существовать с ними, нам все равно, кому вы молитесь, Богу или Сатане, но с ним идут орды темных альвов.
– Понимаю, – сказал я. – С темными вы всегда воевали.
– Уже лет пятьсот не воевали, – подчеркнул Эрланг. – Каждый жил на своих землях, обильно политых кровью. Если бы не Черный Карл… Но теперь темные альвы идут с ним, нам нужно знать о них больше. А сам король нас не интересует. Как и его человеческое войско.
Гугол быстро взглянул на меня, опустил голову. Я понял, он уже догадался, ибо если правит Карл, то он заставит темных альвов не трогать этих эльфов. И эльфы автоматически станут союзниками Карла, ибо у Карла, так сказать, помимо удивительной и непонятной для Средневековья веротерпимости, еще и видотерпимость и даже, возможно, зачатки политкорректности. Только бы Гугол не брякнул это сейчас… Тогда нас точно повесят, ибо будут знать, на чью сторону становиться.