И мне выпала тяжкая обязанность...
Комиссар повернулся к портрету и спросил, указывая на мальчика, принявшего первое причастие:
- У вас есть сын?
Казалось, еще мгновение - и г-жа Галле утратит суровость, которую, вероятно, считала неотъемлемой частью собственного достоинства. Она ответила, едва шевеля губами:
- Да, есть.
И тут же добавила с торжеством в голосе:
- Вы сказали, в Сансере, не так ли? Сегодня у нас двадцать седьмое. Значит, вы ошиблись. Подождите...
Она прошла в столовую, и через открытую дверь Мегрэ увидел, как служанка, ползая на коленях, натирает пол. Вернувшись в гостиную, г-жа Галле протянула комиссару почтовую открытку.
- Это открытка от моего мужа. На ней стоит число - двадцать шестое, то есть вчера, и штемпель Руана.
Ей с трудом удавалось скрыть торжествующую улыбку: ведь она сумела унизить полицию, осмелившуюся вторгнуться в ее дом.
- Наверное, речь идет о другом Галле, хотя я не знаю...
Еще немного, и она укажет ему на дверь.
- Вашего мужа зовут Эмиль? И по документам он коммивояжер?
- Он представляет по всей Нормандии фирму "Ньель и компания".
- Боюсь, сударыня, что радоваться рано. Я вынужден просить вас сопровождать меня в Сансер. Вам, как и мне...
- Но раз...
Она помахала открыткой, где был изображен Старый рынок в Руане. Дверь в столовую оставалась открытой, и там мелькали то зад, то ноги, то голова служанки с растрепанными, свисающими на лицо волосами. Слышно было, как она водит по полу жирной от воска тряпкой.
- Поверьте, я от всей души надеюсь, что произошло недоразумение. Однако документы, найденные в кармане убитого, принадлежат вашему мужу.
- Их могли у него украсть.
Однако в голосе г-жи Галле проскальзывало невольное волнение. Она заметила взгляд Мегрэ, обращенный к портрету, и сказала:
- Эта фотография сделана, когда он уже был болен и соблюдал диету.
- Госпожа Галле, если вы хотите перед отъездом пообедать, я зайду за вами, ну, скажем, через час, - предложил комиссар.
- Нет. Раз вы считаете, что это необходимо... Эжени!
Черное шелковое пальто, черную шляпу, сумочку и перчатки.
***
Это дело, обещавшее быть крайне неприятным, не вызывало у Мегрэ никакого интереса, и все-таки в его памяти остался образ мужчины с бородкой и мальчика в костюме для первого причастия.
Все действия комиссара походили на тяжкую повинность. Пройти туда и обратно по нескончаемой аллее под палящим солнцем, очутиться в этом душном доме, где даже нельзя снять пиджак! И вдобавок, прождать еще добрых полчаса на вокзале в Мелене, где он и купил корзинку с бутербродами, фруктами и бутылкой бордо.
Ровно в три часа комиссар уже сидел напротив г-жи Галле в купе вагона первого класса поезда дальнего следования, проходившего через Сансер.
Занавески были задернуты, окна опущены, и только время от времени откуда-то издалека долетало легкое дуновение свежего воздуха.
Комиссар достал из кармана трубку, потом взглянул на свою попутчицу и отказался от намерения курить в ее присутствии.
Они ехали уже больше часа, как вдруг она повернулась к Мегрэ и спросила, отбросив былую надменность:
- Как вы можете это объяснить?
- Пока я ничего, увы, не могу объяснить, сударыня.