Тут как раз Изидор наловил крупных линей, а мне ехать в Париж, вот я и подумала...
Лини, переложенные свежей травой, лежат тут же в корзинке.
- Понимаете, я знала, что это доставит ей удовольствие - она обожала рыбу.
- Вы давно знакомы с мадмуазель Жанной?
- Наверное, лет пять. Однажды она провела у нас целый месяц.
- Одна?
- За кого вы ее принимаете?.. Так вот, между двумя заходами в магазин я поднялась к ней. Дверь была не заперта... Вот так, точно... Я окликнула: "Мадмуазель Жанна! Это я, Руа". Никто не отозвался. Я подождала, вошла и... Она сидела за тем вон столиком, чуть наклонясь вперед - мне даже показалось, будто она задремала. Я встряхнула ее, и...
Словом, примерно в семь минут шестого м-ль Жанна, гадалка, скончалась от двух ножевых ранений в спину.
- Оружие нашли? - осведомляется Мегрэ у комиссара XVIII округа.
- Нет.
- Мебель поломана?
- Нет, все в порядке. В спальню убийца, видимо, не входил. Да вот...
Он открывает дверь в спальню, еще более веселенькую, чем гостиная.
Настоящий будуар в светлых тонах. Гнездышко кокетливой женщины, любящей уют.
- Вы говорите, привратница...
- Твердит, что ничего не знает. В соседний бар, чтобы позвонить нам, бегала госпожа Руа. Она же встретила нас у подъезда. Есть, правда, одна деталь... А вот и слесарь, я за ним послал. Сюда, дружище. Откройте-ка мне эту дверь.
Взгляд Мегрэ случайно падает на Маскувена, примостившегося на краешке стула. Служащий Пру и Друэна выдыхает:
- Во мне все переворачивается, господин комиссар.
- Тем хуже.
Вот-вот появятся господа и прокуратуры и сотрудники антропометрической службы, и уж тогда станет совсем муторно. Мегрэ поглощен одной мыслью - как бы успеть перехватить кружку холодненького у Маньяра.
- Сами видите, - поясняет комиссар округа, - квартира состоит из этой гостиной, столовой в деревенском стиле, спальни, кладовки и...
Он указывает на запертую на ключ дверь, у которой возится слесарь.
- По-моему, там кухня.
Отмычка поворачивается в замке. Дверь отворяется.
- Ого! Что вы тут делаете? Кто вы такой?
Картина почти что комична - настолько она неожиданна. В чистенькой кухоньке, где не видно ни одной грязной тарелки, ни одного грязного стакана, у стола чинно сидит с выжидательным видом какой-то старик.
- Отвечайте. Что вы тут делаете?
Старик растерянно смотрит на людей, засыпающих его вопросами, и не находит что ответить. Но самое странное другое - в разгар августа на нем зеленоватое пальто. Лицо старика заросло плохо подстриженной бородой.
Взгляд его уходит в сторону, плечи опускаются.
- Давно вы тут сидите?
Он делает над собой усилие, словно с трудом понимает, что ему говорят, вытаскивает из кармана золотые Часы, открывает крышку. - Сорок минут, - отвечает он наконец.
- Значит, в пять часов вы были здесь?
- Я пришел раньше.
- Вы присутствовали при преступлении?
- При каком преступлении?
Он туг на ухо и, как это делают глухие, наклоняет голову к собеседнику.