В глобальной стратегии требуется сделать выбор из-за множественности способов конкурировать: где размещать деятельность и как ее координировать. Принципы глобальной координации, позволяющие компаниям получать конкурентные преимущества через глобальную стратегию, выделил М. Портер. Механизм глобальной экономической координации представлен в табл. 4.1.
Таблица 4.1. Механизм глобальной экономической координацииРынок и его инфраструктура проявляются через институты: кредитноденежную систему, товарные биржи, конвертируемость валют и т. д. В настоящее время эти институты приобрели, в основном, глобальный характер. Из таблицы видно, что механизм глобальной экономической координации связан с получением конкурентных преимуществ. Глобальная координация обеспечивает формирование мировых норм и правил хозяйствования через инклюзивность (включенность) экономических агентов, которые проявляются в современном мире, как взаимоотношения центра и периферии в сетевых пространственных структурах. Этот вывод сделан на основе обоснования сетевого общества М. Кастельсом (1996), который на многочисленных примерах доказал, что доминирующие процессы и функции в наших обществах определяются конфигурацией отношений в сетях и между сетями.
На наш взгляд, наступила новая эпоха, характеризующаяся четвертым этапом эволюции принципа координации в экономике. Первый этап представлял собой так называемую «невидимую руку» рыночной координации Смита и выражался в снижении издержек массового производства в координируемых рынком вертикально специализированных промышленных предприятий. Второй этап Альфред Чендлер (1977) назвал зримой рукой иерархической координации, использующей организационные инновации команды менеджеров США. Третий этап – решение проблемы путем совершенствования внутренней организации фирмы, а не производительности (снижении издержек). Такая позиция противоречит сложившемуся в 1990-е годы в США и Великобритании представлению об экономике, как объекте политики управления спросом центрального правительства.
Предлагаемый нами четвертый этап основан не на получении конкурентных преимуществ путем снижения издержек (первый и второй этапы), или получении стратегических преимуществ путем постоянного усовершенствования производственного процесса и продукта (третий этап), а путем использования системы экономической координации, в которой реализуется механизм согласования интересов бизнеса и целей развития общества. На основе выделенных принципов и механизмов экономической координации (централизованной, децентрализованной и глобальной), нами сделан вывод о том, что произошла замена механизма конкуренции (саморегулирующегося рынка) системой экономической координации. Централизованная координация со стороны правительства обеспечивает конкурентную среду (так называемые «правила игры»). Децентрализованная координация в существующей конкурентной среде обеспечивает конкурентоспособность. Глобальная координация обеспечивает формирование мировых норм и правил хозяйствования.4.2. Особенности государственного управления рынком в условиях кризиса
Глобальный кризис со всей ясностью продемонстрировал реальное значение института государства для экономики как национальной, так и мировой. Однако это лишь наиболее очевидный признак фиаско неолиберальной теории. На самом деле, именно претворяемые через экономическую политику, через каналы глобализации принципы либерально-рыночной модели развития (саморегуляции рынка, приоритетного развития финансового сектора, сокращения расходов на социальный сектор и т. п.) предопределили мировой кризис в его нынешнем виде. Поэтому весьма своевременными представляются усилия по решению задачи «теоретико-методологического очищения и обновления» [167] и вытекающей из этого практической задачи корректировки курса развития национальной и мировой экономики.
Сущность происходящих с конца ХХ века изменений в экономических функциях государства экономическая теория трактует как переход от экстенсивных форм государственного регулирования к интенсивным. Причиной таких изменений стало исчерпание реформистской модели координации экономики государством, что, в свою очередь, явилось следствием изменения характера воспроизводственного процесса, в котором главными производительными силами стали наука, информация, человеческий фактор. Институциональные реформы 80-х годов ХХ века, прошедшие в США, Западной Европе, Японии, приведшие к повышению эффективности государственного регулирования экономики, были нацелены на развитие означенных факторов как национальных стратегических приоритетов.
Ежегодные расходы социальной направленности в странах «Большой семерки» начиная со второй половине 90-х гг. составляли 25–30 % ВВП, расходы на информационные технологии – 2–4 % ВВП, расходы на НИОКР – 2–3 % ВВП. Причем, в 1980-е годы произошло перераспределение финансирования НИОКР. Примерно за десятилетие доля государства снизилась с 45 % до 33 %. Соответственно возросла доля частного сектора. Однако, с нашей точки зрения, более важны качественные изменения, которые заключаются в том, что изменились приоритеты государственного финансирования. Преобладающими направлениями государственного финансирования стали сферы здравоохранения, естественнонаучных программ, фундаментальных исследований, обороны, космоса, энергетики, что характеризует формирование предпосылок постиндустриальной стадии развития.
Государство из внешней силы по отношению к хозяйственным процессам превращается в органическую составляющую социально-ориентированной рыночной экономической системы. Оно выполняет все более усложняющиеся экономические функции, которые обеспечивают устойчиво поступательное развитие экономики. В западных странах означенный процесс, начиная с «административной революции», начало которой Д. Хикс датирует периодом I Мировой войны, развивался практически поступательно на протяжении всего ХХ века. Российские экономисты рассматривают «административную революцию» как составную часть серии экономических революций конца ХХ века.
Сущность этого понятия раскрывается как радикальные качественные организационно-управленческие трансформации, ставшие, как подчеркивал, в частности, А. Городецкий [168] , следствием и одновременно фактором технологической, структурной, информационной революций, в совокупности приведших к институциональной трансформации Западного общества. Поэтому для России вполне закономерным является изменение первоначальной тенденции к тотальному «уходу» государства из экономики в 1990-е годы к расширению его экономических функций, но лишь при условии их качественной трансформации. Генеральное направление этих изменений определяется глобальной проблемой формирования механизма устойчивости социально-экономического развития в планетарном масштабе.
Под воздействием изменения характера воспроизводственного процесса происходит изменение и структуры государственных экономических функций, их перераспределение в сторону курирования национального предпринимательства, науки, связи, информационной сферы и т. п. Глобальными факторами трансформации регулирующих возможностей государства выступают: резкое углубление взаимозависимости развития стран; потребность в согласовании экономической политики государств и контроля за ее соблюдением хозяйствующими субъектами всех уровней; необходимость унификации регулирующих мероприятий и вытекающее из этого делегирование части суверенных прав на наднациональный уровень; участие государства в создании «международного общественного блага» как условие интеграции в мировое хозяйство; наличие широкой совокупности проблем, порождаемых глобализацией, решение которых возможно только на государственной основе; информатизация, НТП.
В совокупности эти факторы ведут к достаточно противоречивым последствиям, что заставляет предположить целый комплекс разнохарактерных тенденций развития взаимодействия государства и экономики в условиях глобализации, как определяющей тенденции, поскольку, несмотря на универсальный характер государственных регулирующих механизмов, страны решают проблемы, свойственные разным уровням экономического развития. Если в странах ядра глобальной системы – странах «Большой семерки» – идут процессы централизации, продолжается формирование разветвленных механизмов государственного регулирования, усиливается поддержка национальных ТНК и ТНБ в условиях обостряющейся конкурентной борьбы в мире, то на периферии насаждается идеология тотальной либерализации (рис. 4.2).
Рис. 4.2. Современная трансформация экономических функций государства
Можно сделать вывод, что становление новой социальноэкономической системы, главной характеристикой которой является устойчивое развитие, выступает объективным фактором возрастания экономической регулирующей функции государства. Не случайно в настоящее время формируется концепция неоэтатизма как теоретической основы новой государственности. И российские и западные исследователи констатируют начало периода изменения формы государственности в ходе становления постиндустриального общества в связи с глобальными вызовами человечеству. Еще в конце 90-х гг. ХХ века А. Тоффлер подчеркивал: «Грядущая информационная революция в формировании механизма государственности и глобальных институтов управления является одной из важных черт создания нового типа власти, адекватной информационному обществу и стратегии перехода к сфере разума». В значительной части проблемы перехода к устойчивому развитию оказываются задачами даже не регулирования, а именно управления, поскольку речь идет о существенном изменении стратегии цивилизационного развития. При этом, как показал современный кризис, управление должно исходить из принципа упреждения.
Механизм саморегуляции социально-экономической системы получил дальнейшее развитие, что нашло подтверждение в период экономических кризисов: энергетического 1970-х и финансового 1990-х годов. Подтверждает это и нынешний кризис 2008–2010 гг., когда наиболее мощные субъекты национальных и мирового хозяйств уповают на поддержку института государства в спасении бизнеса и самого рынка.