«Но когда-нибудь она сможет. Без напророченных ей трудностей. Она молода и у нее врожденный талант».
Теперь он полностью освоился с ситуацией. У него большой шанс попасть в армию. Но даже если и нет, Рони Фьюгет вполне может занять его место, вырвать у него из рук работу, работу, на которую он потратил тринадцать лет.
Странное снадобье от превратностей судьбы. Это оно позвало их в постель. Он удивился, когда набрел на такое.
Склонившись над чемоданчиком, он тихо сказал доктору Смайлу:
— Я хочу, чтобы ты объяснил, почему, черт возьми, я всегда так ужасно поступаю…
— Хочешь, я отвечу, — откликнулась из спальни Рони Фьюгет. Сейчас она была в облегающем светло-зеленом свитере и застегивала перед зеркалом пуговицы. — Ты сообщил мне это прошлой ночью после пяти бурбонов и воды. Ты сказал… — Она сделала паузу, глаза ее блеснули. — Это неприлично, но ты сказал мне: «Если ты не сможешь соединить эм с эм…» Только глагол был другой. Я говорю «соединить»…
— Хм, — произнес Барни и отправился на кухню готовить кофе. Как бы там ни было, он недалеко от Нью-Йорка. Очевидно, если мисс Фьюгет на службе в П.П.Лайотс, он вполне может скоротать с ней путь до работы. Они ведь пойдут вместе с Шарман. Но одобрит ли это их хозяин, Лео Балеро, если узнает. А может, переспать — обычное дело в компании. Может, сам Лео… Хотя вряд ли человек, который проводит все свое время на пляжах Антарктиды или в немецких терапевтических клиниках, найдет время тратить свои силы на такую прозу.
Однажды Барни сказал себе: «Я буду жить как Лео Балеро, а не жариться в Нью-Йорк-сити при 180 градусах».
Под ним все задрожало. Пол заходил ходуном. Это включилась охлаждающая установка здания. Начался новый день.
Снаружи окно кухни нагрелось. Под безжалостным солнцем соседние здания отбрасывали тени. Он прикрыл глаза. Наступил еще один жаркий день, возможно даже, он даст все двенадцать баллов по шкале Вагнера. Чтобы предвидеть это — не нужно быть ясновидцем.
В жалком многоквартирном доме 492 предместья Мерлин Монро, штат Нью-Джерси, Ричард Хнатт равнодушно пережевывал завтрак и равнодушно читал сводку погоды предыдущего дня.
Основной ледник Ол'Скинтон уменьшился за последний двадцатичетырехчасовой период на 4.62 Грабля. А температура на уровне Нью-Йорка за прошедший день колебалась около 1.40 Вагнера. К тому же испарение океана увеличилось до 16 Сеокирков.
Все вокруг становилось более влажным и горячим. Великая процессия природы гремела своими цепями. Ну и черт с ней! Он перевернул страницу.
Первая же статья, попавшаяся ему на глаза, была об увеличивающихся мошенничествах с охлаждением. Он задолжал Кнопту за прошлый месяц около десяти с половиной монет. На три четверти больше, чем в апреле… «Однажды, — подумал он, — станет так жарко, что ничто не выдержит».
Он вспомнил свои первые опыты по охлаждению в колледже. Тогда его постигла неудача. Теперь он применял пленки на окиси железа: уж они-то выстоят.
В жилой комнате жена, как всегда в своем голубом халате, старательно разрисовывала необожженные глиняные безделушки. Ее глаза сияли, кончик языка высунулся и шевелился, словно помогая работе руки, кисточка двигалась искусно, и он сам теперь заметил, что уже получается неплохо. Вид работающей Эмили напомнил ему о предстоящем деле. Оно было не из приятных.
— Может, стоит подождать за него браться? — сказал он брезгливо.
— Лучшего случая представиться ему у нас все равно не будет, — ответила, не оборачиваясь, Эмили.
— А что, если он скажет «нет»?
— Попробуем еще раз. А чего ты ждешь? Думаешь, мы отступимся? И только потому, что мой бывший муж не мог предвидеть — или не хотел предвидеть, — как хорошо пойдут эти новые вещицы на рынке?
— Ты знаешь его, а не я. Он как, не мстителен? Завидовать не будет? — спросил Хнатт.
Да и чему может позавидовать бывший муж Эмили? Если все пойдет, как надо, то, если он правильно понял Эмили, вреда ждать неоткуда.
Было странно все время слышать о Барни Майерсоне, и ни разу до сих пор с ним не встретиться, ни разу не иметь прямого контакта. Теперь с этим будет покончено. Он договорился увидеться с Майерсоном в девять утра в офисе П.П.Лайотса. Майерсон, конечно, мог бы затаить обиду. Он окинет острым взглядом представленную керамику и откажет. «Нет, — скажет он. — П.П.Лайотс ни на грош не интересуется подобными безделушками. Верьте моему ясновидению, моему таланту и умению предчувствовать». И пойдет Ричард Хнатт с коллекцией горшков в руках и с абсолютной уверенностью, что идти больше некуда.
Было 8.30. Пора выходить. Он прошел к раздевалке за силовым шлемом и мандатным холодильным генератором, который полагалось носить на поясе до самого заката.
— До свиданья, — сказал он жене, задержавшись у двери.
— До свиданья и счастливо.
Она стала даже еще более сосредоточенно работать, и он понял, что этим демонстрируется, как напряжено ее внимание — она не отвлекалась ни на секунду.
Он открыл дверь и вышел в холл. Приятно холодил ветерок от запотевшего портативного генератора.
— Ах, — вымолвила Эмили, когда он начал закрывать дверь. Теперь она подняла голову, откинула с глаз темные волосы. — Свидируй мне сразу же, как выйдешь из офиса Барни, как пойдут наши дела.
— О'кей, — бросил он и закрыл за собой дверь.
Внизу, в кладовой здания, Хнатт достал их надежно охраняемый ящик и принес его в секретную комнату: там он достал демонстрационный чемоданчик с набором керамики, которую хотел показать Майерсону.
Вскоре он уже поднимался на борт термонепроницаемого межнебоскребного связного кара, идущего к деловой части Нью-Йорк-сити и П.П.Лайотс — громадному, белому, из синтетического цемента небоскребу, положившему начало Парки-Пат1 и всему ее миниатюрному миру. «Кукла, — подумал он, — покорившая мужчину и одновременно покорившая все планеты Солнечной системы».
Парки-Пат, наваждение колонистов… Да что говорить о колониальной жизни… Стоит ли вообще вспоминать об этих неудачниках, кого, благодаря законам селективной службы ООН, вышвырнули с Земли, заставив начать новую, чуждую жизнь на Марсе, Венере, Ганимеде или где-нибудь там еще, где бюрократы ООН вообразили, что они смогут осесть… после того, как выживут.
«А мы думаем, что вскоре и здесь станет не лучше», — сказал он про себя.
Человек, сидевший за ним, среднего возраста, одетый в серый энергетический шлем, безрукавку и шорты ярко-красного цвета, особенно популярного среди бизнесменов, заметил:
— Сегодня будет еще жарче. — Да.
— Что у вас в этой здоровенной коробке? Завтрак для марсианских колонистов?
— Керамика, — ответил Хнатт.
— Бьюсь об заклад, вы обжигаете ее, выставляя на улицу в полдень. Бизнесмен хмыкнул, затем достал утреннюю газету и раскрыл ее на первой странице.
— Сообщают, что на Плутоне разбился корабль, это из-за пределов Солнечной Системы, — сказал он. — Послана спасательная команда. Вы думаете, это не люди? Я не верю, что это существа из других звездных систем.
— Скорее всего, это возвращался один из наших кораблей.
— А вы видели Проксимианцев?
— Только фотографии.
— Ужас, — проговорил бизнесмен. — Если разбившийся на Плутоне корабль окажется нашим, надеюсь, его сумеют вывести из строя. Пора бы, в конце концов, запретить этим нелюдям посещать нашу систему.
— Правильно.
— Можно мне посмотреть вашу керамику? Я собственно, по галстукам. «Неотличимые от ручной работы галстуки Вернера самых различных оттенков жизни Титана». На мне один из них. Видите? Ивета. Действительно, создаются примитивными формами жизни, культуры которых мы привезли с Титана и выращиваем здесь, на Земле. А вот как мы обеспечиваем их воспроизводство, — наша профессиональная тайна. Знаете, как формула кока-колы.
— По той же причине я не могу показать вам свою керамику. Как бы мне этого ни хотелось. Она абсолютно новая. Я отдам ее для предсказания ясновидцу в П.П.Лайотс. Если он решит взять их на Парки-Пат выставку, тогда мы поладим. Останется проинфонить ПП диск-жокею — как там его зовут? — обслуживающему Марс. Ну и так далее.
— Галстуки ручной работы Вернера тоже часть выставки Парки-Пат, — сообщил ему спутник. — Ее приятель Вольт их носит. — Он просиял. — Когда П.П.Лайотс решит миниатюризировать наши галстуки…
— Вы говорили с Барни Майерсоном?
— Нет, я с ним не говорил, это был наш местный менеджер. По их мнению, с Майерсоном общаться трудно. Он импульсивен и, решив однажды, становится непреклонным.
— Неужели он так несправедлив? Уклоняется от дел, которые сулят лишние хлопоты?
— Наверное. Он хоть и предсказатель, но все-таки человек. Я дам вам один совет. Он очень недоверчив к женщинам. Его брак развалился пару лет назад, и он до сих пор не оправился. Слушайте, его жена была беременна дважды. И совет директоров правления его дома, по-моему, 33, проголосовал за то, чтобы выселить его и жену. Потому что они нарушили устав дома. Ну, вы знаете, 33? Знаете, как тяжело попасть в такой дом? И вместо того, чтобы применить свои способности, он развелся с женой и позволил ей уйти, забрав их ребенка. А потом, очевидно, понял, что совершил ошибку. Хотя, господи, чего бы вы или я не сделали, только чтобы попасть в тридцать три или даже в тридцать четыре. Он не женился. Может, он нео-христианин? Но в любом случае, когда вы станете показывать ему керамику, будьте очень осторожны во всем, что касается женщин. Не говорите: «Она нравится женщинам». Или что-нибудь в этом роде. Большинство розничных товаров уже куплено…