– В двенадцать, – сказала Мэдж.
Жули посмотрела на часы.
– Без меня не уезжайте, – сказала она Ферри. – Я быстро. Соберу вещи и сразу вернусь.
* * *Такси остановилось, и водитель осторожно сообщил пассажиру, что они приехали.
– Я знаю, – Арвал расплатился и остался один на промерзшей улице.
Какая-то женщина, скорее всего, хьюмер, спросила у него, который час.
– Половина двенадцатого, – сказал Арвал и поднялся по заснеженным ступеням.
Он вошел в лифт, стараясь думать о Мэдж и выпивке, которая ждала его наверху. Мотор загудел, натягивая стальные тросы. «Все это взлеты и падения», – пронеслось в голове Арвала. Так, кажется, говорил Верн, или Бартон, или Хельда… Они все уже сливались в одно искаженное ложью лицо. В одну маску на этом безумном маскараде улыбок и холодных сердец. Маскараде танцующей плоти и плачущих глаз, где нет ничего настоящего, лишь придуманные тобой иллюзии, в которые должен верить. Всполохи света на черном небе. Крики: «Вы видели Бога?» Ответ: «Да, он был прямо здесь. В окружении ангелов и сорока старцев, восхваляющих агнца». Ложь! Никто ничего не видел. Это был лишь свет, иллюзия, желание видеть то, что хочется видеть, и крик дурака из ожидающей крика толпы… Теплая кровать в холодные ночи. Необходимость тела под одеялом. Чужого тела, к которому можно прижаться и рассказать о всполохах света, строя планы на завтрашний день. Кувыркаться в кровати, изучая новые позы грусти. Коллективный психоз смеха по центральным каналам. Замени мозги на микросхемы – и увидишь в нем смысл. Распечатка кодов контроля для каждого хьюмера, утвержденная парламентом. Тяжелый молот стучит о наковальню в кузне иллюзий. Хьюмеры маршируют в заданном им темпе. Невидимые ботинки чеканят дробь. Каблуки и шпильки. И ты уже часть этого марша. Идешь и пытаешься попасть в ритм, но не можешь. Потому что утвержденные коды не действуют. «Не считайте себя особенным!» – говорит Бартон. «А я и не считаю», – Арвал улыбается. Иногда губы теплее слов. Иногда сны дороже реальности. Иногда можно смотреть друг на друга часами. А иногда ненавидеть пять минут, когда вы вместе. Верность и доверие – такие похожие, но в тоже время разные слова. Счастлив тот безумец, который способен слепо верить. Поводырь всегда найдется и укажет путь…
Арвал вышел из лифта. Дверь открыла Мэдж. Он посмотрел на нее и почему-то снова вспомнил Бартона.
– Думал, что я не приеду? – спросила она.
– Я ни о чем не думал, – Арвал прошел мимо нее и заглянул в гостиную. – Собирайся, – сказал он Ферри.
– Нужно дождаться Жули.
– Ты спятил?! – в голове что-то щелкнуло. – Надеюсь, это не та Жули, которая живет с доктором Милтом и спит с Бартоном?
– Та, – осторожно кивнул Ферри и сказал, что у него хватит денег, чтобы заплатить за них обоих.
Арвал слушал его, вспоминая разговор с капитаном «И-318»…
– Вы хотите бежать с семьей?
– К черту семью! Всего лишь друг и любовница…
Арвал обернулся и посмотрел на Мэдж…
– Нет, капитан Нолан, извините. К черту семью! Всего лишь идиот и шлюха.
– И кто же тогда вы, мистер Арвал?
– Я? – Арвал молчал, не зная ответа.
* * *«Дура! – кричала Жули самой себе. – Какая же я дура!».
– Вам нехорошо, мадам? – спросил ее таксист.
Она не ответила. Даже не услышала его. Лишь щеки вспыхнули еще более ярким огнем, нежели прежде. Если Милт увидит ее, то сразу все поймет. Милт или Бартон… Она не должна возвращаться. Теперь уже ничего не исправить. И неважно, сколько сомнений жужжит в голове. Что сделано, то сделано. Король умер, да здравствует новый король! Жули представила ликующие толпы и подумала, что сейчас было бы неплохо выпить. Такси остановилось, и она хотела выйти, но это был лишь очередной перекресток. «Не паниковать! – сказала себе Жули. – Не паниковать, чертова дура!»
Дверь в кабинет доктора Милта была открыта, и Жули, прижимаясь спиной к входной двери, слышала его голос. Она проскользнула в спальню и достала чемодан. «Что я делаю? На что надеюсь?» Вешалка выпала из ее рук и ударилась о пол. Жули затаилась. Ничего. Никто не услышал ее. Она свернула платье и убрала в чемодан. Нет. Она пришла сюда не за платьем. Не за обувью и уж точно не за нижним бельем. Ей плевать на все эти кружева и рюшечки. В конечном счете, ни один мужчина не любуется ими дольше пяти минут. Им они не нужны, лишь то, что под ними. Жули вспомнила Ферри, вспомнила Бартона, Милта и всех остальных, кто у нее был. Список показался каким-то коротким. Даже неприлично коротким. «Чертова эстафета сравнений!» – подумала Жули. Она закрыла шкаф и села на кровать. «Может, никуда не уходить? Просто сидеть и ждать, когда Милт зайдет и увидит чемодан? И что я скажу? Но разве не за этим я пришла? Найти выход. Найти оправдание. Вернуть все назад…» Жули попыталась заплакать, но вместо этого лишь сонно зевнула.
– Что ты делаешь? – услышала она голос Бартона.
Он стоял в дверях и смотрел, скорее, на открытый чемодан, чем на нее. «Бартона не обманешь, – подумала Жули. – Ему плевать на слова».
– Ну не буду мешать, – сказал он.
– Подожди! – Жули прикусила губу. Чемодан все портил, но она сможет что-нибудь придумать. Какое-нибудь простое и незамысловатое оправдание. Почему она не может быть немного глупой и нелепой?
– Ты все еще можешь уйти, – сказал Бартон.
– Что? – опешила Жули.
– Собрать чемодан и уйти.
– Ах, ты об этом! – она нервно заломила руки. – А ты хочешь?
– Что?
– Хочешь, чтобы я ушла?
– Ты спрашиваешь меня?
– Да.
– В спальне Милта? – Бартон улыбнулся. – Знаешь, тебе нужно выпить, а то как-то нервничаешь и путаешься.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Я выпью, – Жули подошла к бару.
«Какого рожна она делает?» – кровь из прокушенной губы наполнила рот. Милт все еще разговаривал с кем-то в своем кабинете. Горлышко бутылки звякнуло о край стакана.
– Не забудь лед, – сказал Бартон. Жули обернулась и посмотрела на него горящими глазами.
– Я кое-что узнала.
– Что?
– Про Арвала и Ферри, – Жули закрыла глаза и подняла стакан, начиная торги за свою жизнь ценой жизни других.
* * *Метель началась, когда Арвал и Мэдж выехали из города.
– Я остаюсь, – заявил Ферри. – Если Жули придет и не застанет меня здесь, то я никогда не смогу себе этого простить.
– С чего ты взял, что она вообще придет? – спросил Арвал.
– Потому что я верю ей. Потому что она рассказала мне о Тиборе и о том, что нас ищут. Думаешь, она стала бы делать это, если бы не хотела уехать со мной?
– Кто их поймет, – Арвал посмотрел на Мэдж, снова вспомнил Бартона и сказал, что не собирается ждать.
– Тогда оставь мне адрес отеля и уезжай. – Ферри достал сигарету, но так и не стал прикуривать. Просто вертел сигарету в руках и думал о чем-то своем. Арвал молчал. Мэдж стояла в прихожей, переминаясь с ноги на ногу. – Не бойся. Если что-то пойдет не так, я не выдам вас.
– Да я не этого боюсь, – признался Арвал. – Твоя планета, Ферри. На кой черт мне лететь на нее без тебя?!
– А Мэдж? Как насчет ее планеты?
– Я уже настроился на Камик. К тому же Мэдж сказала, что на ее планете слишком долгая зима. А мне этого здесь хватило…
Арвал снова попытался уговорить Ферри ехать с ними.
– Жули опаздывает всего на час.
– Зачем она вообще уезжала?
– Забрать свои вещи, наверное. Она же историк. Думаешь, ей охота бросать проделанную работу?
– Я бы бросил.
– Но она не ты, Арвал, – Ферри, наконец-то, прикурил. – И даже не Мэдж. Думаю, если бы у нее была семья, то она никогда не решилась бы предать ее, а тем более бросить.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю и все. Она не такая, Арвал. И поэтому я буду ждать ее. Хотя бы эту ночь. И если ты мой друг, то дашь мне шанс забрать ее с собой…
Арвал снизил скорость. Подхваченный шквальным ветром снег бился в окна пикапа. Мэдж спала: милое, безмятежное лицо, вздрагивающее на неровностях дороги. Почему спелые, налитые яблоки, как правило, самые червивые? Арвал снова вспомнил Бартона. «Сердце женщины тверже, чем камень. Но сердце внутри, а снаружи все очень даже неплохо. Главное – не заглядывать слишком глубоко. И не придумывать то, чего на самом деле нет».
* * *Верн вошел в кабинет для допросов, сел напротив Ферри и сказал, что молчание ничего не даст.